Кто такой мученик в православии
Феномен мученичества в христианстве
Понятие «мученик», равно как и множество иных смысловых концептов христианства, претерпело своеобразное «обмирщение», упрощение. Его обывательское понимание сегодня мешает восприятию первоначального значения этого слова в христианстве. Это когда мучения и страдания заслоняют собой их главную цель — Царство Небесное и единение с Богом. Ради этого отдавшие свою за Христа мученики свидетельствовали о Боге и проповедовали свою веру перед лицом пыток и страшной смерти.
Понятие «мученик» в христианстве
Русский перевод греческого слова «martis» никак не совпадает с его истинным значением, ведь по-гречески это «свидетель», а не «мученик».
Первые христиане вообще по-иному воспринимали мученичество. Для них это был, прежде всего, подвиг веры, вызов, ответ на запрет. Они не искали смерти и не упивались страданием. Просто понимали, что оказались перед выбором: свидетельствовать о Боге и умереть телом или отказаться от веры и умереть душой.
Перед первыми святыми, которым во множестве довелось стать мучениками, открывалась перспектива кратчайшего пути в Царствие Небесное. Вот он путь — призвал Господь туда, где «много званых, но мало избранных». Докажи верность, свидетельствуй, а не отрекись подобно Петру.
Церковь поэтому считает мученичество одним из видов миссионерства: эти святые и словом свидетельствовали, и делом рассказывали о Христе и вере, причем именно делом – их подвиг мученичества привлекал новых верующих, так убедительна была вера святых.
Средневековье с его нездоровым страхом к смерти и смакованием мучений и ужасов сместило акцент именно на тему физических страданий во имя Бога и христианской религии. В жития первых святых мучеников «мартирии» были тогда внесены позднейшие вставки, в красках живописующие физиологию мученичества, сцены пыток и казней.
Гонения на первых христиан — история формирования мученичества
Собственно римские гонения на первых христиан и сформировали феномен мученичества в христианстве. Как знать, какими бы были формы святости и традиции последующего почитания святых мучеников, если бы не эти преследования и казни.
Все начиналось с доноса — если власти получали информацию о том, что некто исповедует христианство, то солдаты его арестовывали и подвергали допросу. Записи этих расследований и легли в основу первых мартириев — житий святых мучеников, а точнее «свидетелей» — мартисов.
Главный вопрос, который сразу начинал или прекращал дело: «Христианин ли ты?»
В 3-4 в н.э. Церкви пришлось даже осудить и предостеречь специально ищущих смерти ради возможной святости. Христиане стали искать подвига вместо изначального стремления свободно говорить о чуде веры и радости быть со Христом. Понятие мученичества стало искаженно восприниматься даже самими членами Церкви.
Мученичество как феномен
Понятие мученичество приобрело в языке и в культуре совершенно разные оттенки, которые стали наслаиваться на этот церковный термин.
То есть мученик сродни ученику, которого вызвали к доске доказывать теорему. Сам Господь призвал. Вот человек и доказывает свое отношение к Богу, даже ценой жизни, если нужно.
Вот жена мучается с мужем-алкоголиком — мученица. Человек через весь город на трех видах транспорта на работу ездит — мученик, однако. И народ у нас — мученик, и школьники — мученики.
Происходит подмена церковного термина культурным понятием, которое в данный момент востребовано социумом. Это нормальная практика развития языка, где сосуществуют многозначные значения одних и тех же слов.
Но это неверно для Церкви.
Верующие не должны забывать, что Богу не нужны наши страдания-мучения, а иногда и самобичевание или самовосхваление на этой почве. Бог «ищет сердца человеческого». Христос сам на кресте доказывал любовь к людям и веру в Творца (то есть Он и был самым первым мучеником), и мы должны в меру своих сил «свидетельствовать» о вере.
Что за подвиг такой — мученичество?
— Отче, немного наивные, как мне кажется, мучают меня вопросы, но хотелось бы всё же их задать…
— Без проблем! Что, собственно, непонятно?
— Например, такое. Церковь учит, что жизнь – это ценность, дар Божий. И вот в житиях святых часто читаем о том, что люди могли бы сохранить свою жизнь, но наоборот, выходили перед правителями и исповедовали себя христианами. Получается, они пренебрегли даром Божьим? Где грань — когда нужно беречь жизнь и когда отдавать её?
— Приведу аналогию, которая для старших может прозвучать как китайская грамота, но молодые точно меня поймут.
Ты сидишь, играешь в компьютерную игру. У тебя классный персонаж, огромные перспективы: ты еще не везде побывал, огромный мир открыт для исследования. И вдруг говорят: «А давай ты сейчас оставляешь своего персонажа (и его тут же убивают), сносишь игрушку, вообще выкидываешь компьютер на помойку, а мы тебе дарим машину — Порш Кайен».
А хорошая машина — это была твоя заветная мечта. Как, готов пойти на эту жертву? Конечно, готов! Ведь ценности несопоставимые: кукла на компьютерном экране и реальный автомобиль, о котором мечтал всю жизнь…
Христианин, человек веры, является носителем гипер-идеи. Для него этот мир имеет очень относительную ценность, несопоставимую с тем, к чему он на самом деле стремится. А стремится он наследовать Царство Божье. Когда вдруг наступает момент истины, и христианин оказывается перед выбором – продолжать ли эту жизнь или засвидетельствовать своей смертью четкое, неуклонное стремление к высшей цели, то он делает этот выбор.
— А как же те гонители и мучители, которые, видя веру христиан, сами шли на мучения, вдруг уверовав и исповедуя свою веру во Христа?
Для христиан это путь длиною в жизнь: нужно было падать, вставать, идти этим путем. А тут человек подходил к моменту истины, когда должен был сделать свой выбор, и становилось понятным, кто есть кто.
— Господь создал нас вот такими, как вы сказали — способными излучать свет. Но почему тогда творческим гением человека создается столько орудий пыток и орудий убийства? Почему вообще люди мучают друг друга?
Поэтому всё остальное – красота, которая должна спасти мир, – оказывается побочным продуктом прогресса, к сожалению.
Это постоянно нужно чинить. И генеральный ремонт системы был совершен, когда Главный Системный Администратор, или Придумщик всего этого, Сам вошел в эту систему. Не наблюдая «сверху и сбоку», а став одним из нас.
Он показал нам возможность ремонта — начинать с себя. Но огромная толпа людей хочет постоянно одурачить всех. Они пытаются обмануть Бога, в результате обманывают себя.
Потому и «уподобихомся скотом бессмысленным». В стремлении к своему скотоподобию, люди стали выискивать способы для наиболее эффективного достижения своих низменных целей. А для этого, чисто по законам животного мира, нужно устранять конкурентов. Вот и выискивают наиболее эффективные способы.
В нашем мире прогресс интеллектуальный опережает прогресс духовный. Еще каких-то 20 лет назад флешка казалась чудом. Научный прогресс движется всё быстрее и быстрее, в 2029 году вообще должен случиться сумасшедший прорыв в технологиях, сопоставимый по значимости с открытием электричества. Одни говорят, это будут нанотехнологии, другие – холодный термоядерный синтез…
Но, развиваясь интеллектуально, человек не успевает сказать, хорошо это или плохо, не успевает дать нравственную оценку своим изобретениям.
Но возвращаюсь к теме мученичества. Мученик, как я уже сказал, – это человек гипер-идеи. Он крепко осознаёт: то, что с тобой происходит здесь, всего лишь проверка, экзамен: сдашь или не сдашь.
Но любой экспромт, как известно, готовится заранее…
— Недавно была память мученика Юлиана Тарсийского. Что меня поразило: его год возили по улицам в клетке для наглядной демонстрации того, что будет с христианами. И его мать попросила: можно я буду ходить за ним, я его отговорю от христианства, вы увидите, он отречется. Но она его не отговаривала, а поддерживала, лечила, утешала в скорбях, убеждала и дальше держаться в христианстве. Когда об этом узнали, ей отрубили ступни ног, она умерла от кровопотери. Убили и Юлиана. Когда читаешь такое, возникает вопрос: Господи, зачем Тебе такая жертва?
Собственно, для того чтобы вынудить человека к чему бы то ни было, существуют достаточно эффективные методы психологической ломки, фармакологического и физического воздействия. И там, где не помогает воздействие непосредственно на личность, очень эффективным становится давление на родных и близких. Это не ново, это было всегда: не его мучай, терзай маму или сестру. Любимую собаку его мучай — и увидишь, что с ним станет! Вот и прибегали гонители к подобной подлости: «Христиане, послушайте своих родных, взгляните на их мучения и оставьте свои убеждения…»
Мать Юлиана Тарсийского знала, что и его не отпустят, и ей не поздоровится. И она изначально не собиралась его отговаривать. Наоборот, прекрасно понимала, что его вера, его убеждения, его гипер-идея, причем, истинная гипер-идея, важнее, чем его жизнь. Важнее, чем всё остальное. Важнее, чем то, что сделают с ним и что сделают с ней.
Мы же судим исходя из своей позиции, своей эмоциональности, и порой не замечаем картину в целом. Зачем Богу такие мучения? Чтобы привести к святости наиболее коротким путем. Напрямую, по отвесной тернистой скале, а не по удобному и пологому пандусу-серпантину. Как в эвклидовой геометрии: «самым коротким расстоянием между двумя точками является прямая». Мученичество — наиболее короткий путь к святости. Всё остальное – крики, боль, кровопотеря, улюлюканье толпы – не суть важно.
— В наших странах, слава Богу, уже не совершается убийств за Христа. О чем это говорит? Что эра мучений закончилась? Получается, у нас нет этого короткого пути?
— Сейчас у людей свои искушения, другие проблемы. И не нужно искать или провоцировать мученичество.
Да, сейчас этого нет. Так радуйся! Живи, становись человеком здесь и сейчас.
У иеромонаха Романа есть такие строки: «Да укрепит тебя, душе, Всевышний, / Когда настанет наш с тобою срок. / Одно бы только нам тогда услышать: / — Велик и славен христианский Бог…»
А если сейчас будешь лицемерить, то и потом станешь рассказывать: «Ну, я же понарошку отрекся, мне же ещё много чего надо сделать…»
Добрым попытайся быть ко всему, что тебя окружает. К окружающим тебя знакомым и незнакомым людям. К божьей коровке, влетевшей в твое окно.
У меня в храме есть «чин выпускания бабочек». Престол стоит вплотную к стенке, и за ним бабочки зимуют. Осенью налетают туда и в спячку впадают. К Пасхе набираются сил и улетают. Не то, чтобы какая-то особая благодать… Просто там висит кадило и стены пропитываются ладаном. Бабочки туда осенью и слетаются…
Так что… Человеком будь, сердце свое слушай. Стопятьсотый раз повторю: «Мы очень хотим казаться святыми, не научившись быть людьми».
OLYMPUS DIGITAL CAMERA
— И последний вопрос. Что если мучитель и мученик встретятся в Царствии Небесном? Как им там уживаться? Тому, кто убивал, не испытывая злобы, просто потому что работа у него такая. И тому, кто пострадал, действительно, жестоко…
— Представь себе, умер человек. Не буду говорить, какой Рай — я не знаю, я там не был. Наши убогие представления о нем образы сообразны эпохе, культуре, знаниям, восприятию. Но это отнюдь не «зеленая лужайка с беленьким домиком и цветами вокруг».
И вот умер человек, попадает в Царствие Небесное, и вдруг видит там… Гитлера и Чикатило!
Могут быть разные реакции. Кто-то очень религиозный скажет: «Нет-нет, это искушение бесовское, не нужно мне такого рая, раз там такие гады сидят».
И есть любящее сердце, которое прошепчет: «Господи, если даже для таких у Тебя нашлось милосердие, может… Ты и меня помилуешь? Может и мне как-то тут можно? Я никого не жег в печах Дахау, не убивал детей. Но я знаю, каким гадом был при жизни… Боженька, прости меня, пожалуйста!»
Боязнь, нежелание подружиться с Господом – это пережиток языческого сознания. Мы хотим нарисовать Бога пострашнее. Громовержца, ищущего, кого бы еще прихлопнуть молнией. А Бог нас любит и постоянно пытается вытащить нас из тех проблем, которые мы сами себе создаем.
Есть такое хорошее выражение в церковнославянском языке — «окаляхся грехми». Что оно значит? Мы перед Богом — как маленькие обкакавшиеся дети. Как думаешь, Богу доставляет большую радость отмывать нас? — Нет. Как любому отцу. А надо отмывать своих детишек? Да.
Мы каждый раз говорим Ему, что больше не будем. Но мы ведь будем… И Бог знает это. Но надеется, что мы хотя бы постараемся этого больше не делать.
Вот и я так каждый раз. Я не говорю Ему, что «я обещаю». Я говорю «я постараюсь». И Он спросит с меня, как я старался.
Мученики
Содержание
Понятие мученичества
Основным значением греч. μάρτυς является «свидетель», и в этом значении это слово может относиться к апостолам как свидетелям жизни и воскресения Христа, получившим благодатный дар исповедовать Божество Христа, явление Бога Слова во плоти и наступление нового царства, в котором человек усыновляется Богу (ср. Деян. 2. 32). В христианстве пример добровольного мученичества своими крестными страданиями и смертью показал своим последователям Иисус Христос. Явившись апостолам после воскресения, Христос говорит: «Вы примете силу, когда сойдет на вас Дух Святый, и будете Мне свидетелями (μάρτυρες) в Иерусалиме и во всей Иудее и Самарии и даже до края земли» (Деян. 1. 8). С распространением гонений на христиан этот дар свидетельства приписывается по преимуществу мученикам, которые своей добровольной смертью за веру засвидетельствовали силу данной им благодати, превратившей страдания в радость; тем самым они свидетельствуют о победе Христа над смертью и о своем усыновлении Христу, то есть о реальности Царствия Небесного, достигнутого ими в мученичестве. В этом смысле «мученичество есть продолжение апостольского служения в мире» (В. В. Болотов). Вместе с тем мученичество — это следование путем Христовым, повторение страстей и искупительной жертвы Христа. Христос выступает как первообраз мученичества, свидетельства собственной кровью. Отвечая Пилату, Он говорит: «Я на то родился и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать (μάρτυρήσω) об истине» (Ин. 18. 37). Отсюда и наименование Христа свидетелем (мучеником) в Апокалипсисе: «…от Иисуса Христа, Который есть свидетель (μάρτυς) верный, первенец из мертвых и владыка царей земных» (Ап. 1. 5; ср. Ап. 3. 14).
Два этих аспекта мученичества в полной мере проявляются уже в подвиге первого христианского мученика, первомученика Стефана. Стефан, предстоя осудившему его синедриону, «воззрев на небо, увидел славу Божию и Иисуса, стоящего одесную Бога, и сказал: вот, я вижу небеса отверстые и Сына Человеческого, стоящего одесную Бога» (Деян. 7. 55-56); он таким образом свидетельствует о Царствии Небесном, открывшемся для него во время и в результате мученичества. Само же мученичество напоминает страсти Христовы. Когда Стефана побивали каменьями, он «воскликнул громким голосом: Господи, не вмени им греха сего. И, сказав сие, почил» (Деян. 7. 60). Слова прощения реализуют тот образец, который дал Христос при распятии, сказав: «Отче прости им, ибо не знают, что делают» (Лк. 23. 34). Таким образом, в своем мученичестве Стефан следует путем Христа.
В ранний период именно мученичество более всего способствует распространению Церкви, и в этом плане оно также выступает как продолжение апостольского служения. Первое распространение Церкви соотнесено с мученичеством св. Стефана (Деян. 8. 4 и далее), этим мученичеством было подготовлено и обращение апостола Павла (Деян. 22. 20). Одиннадцать из двенадцати апостолов (кроме апостола Иоанна Богослова) закончили жизнь мученическим подвигом. И в дальнейшем вплоть до Миланского эдикта 313 г. мученичество как сильнейшее свидетельство веры было одной из основ распространения христианства. По словам Тертуллиана, кровь христиан была тем семенем, из которого произрастала вера.
История мученичества
Итак, первые мученики появляются еще в апостольский период. Их мученичество было результатом преследований со стороны иудеев, смотревших на христиан как на опасную секту и обвинявших их в богохульстве. В Новом Завете содержится несколько свидетельств о мучениках, пострадавших от этих гонений. Кроме уже упоминавшегося мученичества св. Стефана, здесь говорится, например, об Антипе, «верном свидетеле (μάρτυς)» Божием, умерщвленном в Пергаме (Ап. 2. 13). Римские власти в этот начальный период христиан не преследуют, не отличая их от иудеев (иудаизм же был в Риме дозволенной — licita — религией). Так, иудеи в нескольких случаях пытались предать ап. Павла на суд римским властям, однако эти власти отказывались осуждать апостола, поскольку рассматривали выдвигаемые против него обвинения как религиозные споры внутри иудаизма, в которые они не желали вмешиваться (Деян. 18. 12-17; Деян. 23. 26-29; Деян. 26. 30-31).
Гонения на христиан со стороны римских властей начинаются со времени императора Нерона (54-68). Они распадаются на три основных периода. К первому периоду относятся гонения при Нероне в 64 г и гонения при Домициане (81-96). В этот период римская власть еще не рассматривает христианство как особую враждебную ей религию. При Нероне христиан преследуют, возложив на них вину за римский пожар; при Домициане они подвергаются гонениям как иудеи, не декларирующие своего иудейства и отказывающиеся платить «иудейский налог».
Распространение христианства в разных слоях римского общества (далеко за пределы иудейской общины) заставляет римские власти осознать, что они имеют дело с особой религией, причем религией враждебной как римскому государственному строю, так и традиционным культурным ценностям римского общества. С этого времени начинается преследование христиан как религиозной общины. Точная хронология здесь отсутствует. Важнейшим документом для этого периода гонений является письмо Плиния Младшего императору Траяну (около 112 г.). Плиний спрашивает у Траяна, какой юридической процедуры он должен придерживаться в преследовании христиан. Он задает этот вопрос, поскольку «никогда не присутствовал на следствиях о христианах». Из этих слов можно заключить, что преследование христиан как религиозной общины к этому времени уже имело место. Траян в своем ответе говорит о правомерности преследования христиан, причем о правомерности преследования «за самое имя» (nomen ipsum), то есть за одну принадлежность к христианской общине (поскольку по римским законам христиане в силу своих убеждений совершали два преступления — святотатство, выражавшееся в отказе от принесения жертвы богам и клятвы их именем, и оскорбление величества).
Траян, однако, указывает, что нет необходимости «выискивать» христиан, они подвергаются суду и казни, например, растерзанию львами, лишь в том случае, когда кто-то выдвигает против них обвинение. Траян также пишет, что «тех, кто отречется, что они христиане, и докажет это на деле, то есть помолится нашим богам, следует за раскаяние помиловать, хотя бы в прошлом они и были под подозрением». На этих принципах — с теми или иными отклонениями — и основывались гонения на христиан во второй период. На этот период приходится мученичество таких почитаемых христианских святых, как св. Поликарп Смирнский (ум. ок. 155 г.) и св. Иустин Философ. Для понимания почитания святых в древней Церкви особо следует подчеркнуть принцип добровольности мучений.
Преследованию подвергались прежде всего предстоятели церквей. Гонения отнюдь не были постоянными, и перемежались периодами почти полной терпимости (эдикт императора Галлиена, 260—268, предоставлявший предстоятелям церквей свободно заниматься религиозной деятельностью). Наиболее жестокие гонения приходятся на конец царствования Диоклетиана (284—305) и последующие годы. В 303—304 гг. издается ряд эдиктов, лишающих христиан всяких гражданских прав, предписывающих заключать в тюрьму всех представителей клира и требовать от них отказа от христианства (принесения жертв); последний эдикт 304 г. предписывал всех вообще христиан повсеместно принуждать к принесению жертв, добиваясь этого любыми пытками.
Мученичество в эти годы было массовым, хотя в разных провинциях преследования производились с разной интенсивностью (наиболее жестокими они были на востоке империи). Гонения прекращаются после издания в 311 г. эдикта, в котором христианство признается дозволенной религией (хотя явным образом и не снимаются ограничения с христианского прозелитизма), и в полной мере после Миланского эдикта 313 г., провозгласившего полную веротерпимость.
История христианского мученичества, естественно, этим не заканчивается. Мученичества, в том числе и массовые, имели место и позднее, при императорах-арианах, в Персидской империи, в различных странах, где христианство сталкивалось с язычеством, в ходе борьбы ислама с христианством и т. д. Однако именно история мученичества в древнейший период имеет определяющее значение для богословского осмысления мученического подвига, для установления почитания мучеников (и вообще почитания святых) и выработки его форм, что и делает необходимым особое внимание к этому периоду.
Почитание мучеников
Почитание мучеников развивается в древнейшие времена, видимо, одновременно с самим распространением мученичества. Достаточно рано оно облекается в определенные институализованные формы; хотя с течением времени эти формы и эволюционируют, ряд основополагающих элементов преемственно сохраняется при всех изменениях. Эти элементы являются центральными и для формирования культа святых вообще. Осмысление мученичества как торжества благодати над смертью, достижения Царства Небесного, путь к которому был открыт смертью и воскресением Христа, и соответственно как предвосхищения всеобщего воскресения во плоти отражается в складывающихся культовых формах, прежде всего в церковном воспоминании мученика и праздновании его памяти, в молитвенном обращении к мученикам как «друзьям Божиим» и заступникам людей перед Богом, в почитании могил мучеников и их останков (мощей).
По свидетельству «Мученичества Поликарпа Смирнского» (Martirium Policarpi, XVIII), ежегодно в годовщину смерти верующие собирались на могиле мученика, служили литургию и раздавали милостыню нищим. Эти основные элементы и образовали первоначальный культ святых. Ежегодные поминовения мучеников понимались как воспоминания дня их нового рождения (dies natalis), рождения их в вечную жизнь. Эти празднования включали чтение актов мученичества, трапезу поминовения и совершение литургии. В III в. такой порядок был уже всеобщим. Подобные поминовения могли усваивать отдельные элементы соответствующих языческих обрядов (например, раздача колива). Над могилами возводились постройки, в которых (или рядом с которыми) совершалось поминовение (гр. μάρτύρον лат. memoria); одной из моделей для них служили позднеиудаистические поминальные здания на могилах пророков. После прекращения гонений строительство таких зданий получает дальнейшее развитие; на Востоке к мавзолею, в котором хранились мощи, часто пристраивалась церковь; на Западе мощи обычно хранились под алтарем самой церкви.
В результате развития почитания мучеников места христианских погребений становились центром церковной жизни, могилы мучеников — почитаемой святыней. Это означало радикальное изменение в позднеантичном мировосприятии, в котором город живых и город мертвых были разделены непроходимой гранью и только город живых являлся местом социального бытия (кладбища располагались за городской чертой). Этот переворот в сознании делался особенно радикальным, когда в города стали переноситься мощи мучеников, вокруг которых группировались и обычные захоронения (поскольку погребение рядом с мучеником рассматривалось как средство получить его заступничество).
Развитие почитания мучеников побудило Церковь в IV—V вв., после прекращения гонений, определенным образом регламентировать это почитание. Отдельные его формы, совпадавшие с языческими, стали восприниматься как пережитки язычества и подверглись осуждению (так, бл. Августин Иппонийский возражает против устройства поминальных пиршеств на могилах). Бл. Иероним Стридонский говорит, что подобные эксцессы объясняются «простотой мирян и, конечно же, благочестивых женщин». В этом контексте происходит пересмотр актов мученичества и канонизация мучеников. Празднование памяти мучеников и построение мемориальных церквей над их могилами получает каноническую санкцию. Празднование памяти перерастает из частного обряда, совершаемого над могилой, в общецерковное торжество — сначала на уровне местной церковной общины, а затем и всей церкви. Дни памяти различных мучеников (dies natalis) объединяются в годовой цикл, фиксируемый в мартирологах. На этой основе формируется неподвижный годовой круг церковного богослужения.
Представление о мучениках как заступниках за людей перед Богом, как о постоянно присутствующих членах церковной общины выразилось и в чине литургии. Мученики с древнейших времен особо упоминаются в ходатайственной молитве (intercessio), произносимой непосредственно после преложения Св. Даров (epiclesis), и для них отделяется особая частица на проскомидии (при приготовлении Св. Даров). В честь мучеников вынимается пятая частица из третьей, так наз «девятичинной» просфоры, разделяемой по чинам святых. Согласно русскому служебнику эта частица вынимается «в честь и память» «Святаго Апостола, первомученика и архидиакона Стефана, святых великих мучеников Димитрия, Георгия, Феодора Тирона, Феодора Стратилата и всех святых мученик, и мучениц: Феклы, Варвары, Кириакии, Евфимии и Параскевы, Екатерины и всех святых мучениц» (в разных православных традициях набор имен может варьироваться).
В истории Русской Церкви первые мученики появились еще до крещения Руси князем Владимиром: по сообщению Повести временных лет в 983 г. киевские язычники убили двух варягов-христиан (отца и сына, см. Иоанн Варяг). В 1015 г. были убиты свв. князья Борис и Глеб; понимание их гибели как мученичества свидетельствует о расширении в русской духовности самого этого понятия: хотя свв. Борис и Глеб были убиты не за веру, а в результате междоусобия, их смирение в смерти и следование Христу и чтимым мученикам в непротивлении мучителям воспринимались как христианский подвиг. К числу русских мучеников относится и ряд святых, пострадавших за веру в Орде (князь Михаил Всеволодович Черниговский и боярин его Феодор, князь Михаил Ярославич Тверской), литовские мученики, пострадавшие от язычников при Ольгерде в 1347 г. и др. В настоящее время идет процесс канонизации мучеников Русской Церкви, пострадавших после 1917 г.