Действующие монастыри в ссср
Материалы о положении и деятельности монастырей в СССР по документам Совета по делам Русской Православной Церкви при СНК (СМ) СССР (1950–1963)
Подвиг монаха, человека отрекшегося от мира ради Бога, всегда почитался в Православии. Общежительные монастыри на Руси появились сразу после принятия христианства. С каждым годом количество монахов и монастырей росло. Князья, бояре, успешные купцы и богатые мещане жертвовали монастырям деньги, драгоценности, земли, продукты питания, а также крестьян. Монастырские хозяйства расширялись, земли, принадлежащие монастырям, разрастались, влияние монастырей на народ увеличивалось.
Несмотря на секуляризации церковных земель, периодически проводимые российскими императорами, монастыри оставались крупнейшими в стране собственниками, монастырские хозяйства были одними из лучших, мастерские монастырей имели широкую известность.
Учрежденный Петром Святейший Правительствующий Синод контролировал все действия Русской Православной Церкви, которая имела большое влияние на «сильных мира сего» и на общество, была широко представлена в школах, на поприще гуманитарных наук, миссионерства и благотворительности.
Советское правительство обрушилось с критикой на монастыри, отлично понимая их значение и роль в жизни России. Все акции, проводимые безбожной властью, затрагивали монастыри в первую очередь, будь то изъятие церковных ценностей или отделение Церкви от государства, вскрытие мощей или открытые суды над мракобесами. Все эти действия ставили перед собой одну цель – постепенная дискредитация в глазах общества образа инока-подвижника, уменьшение числа монашествующих и закрытие монастырей. В годы самых активных гонений на Русскую Церковь были закрыты все самые известные монастыри, центры русской православной культуры: Свято-Троицкая Сергиева Лавра, Александро-Невская Лавра, Киево-Печерская Успенская лавра и многие другие значимые монастыри, пустыни, скиты.
Так продолжалось до 1941 года. В военные годы немногие оставшиеся в живых монашествующие выполняли свой патриотический и гражданский долг, ободряли отчаянный народ, призвали к молитве и надежде на Бога.
После войны отношение государства к Церкви изменилось, но позиция в отношении монастырей оставалась прежней – в Советском Союзе должно было быть как можно меньше монастырей. В первые послевоенные годы по распоряжению Правительства Совет разослал уполномоченным на местах указание о том, что монастыри не следует закрывать, монашествующие не должны подвергаться преследованию. Но Совет рекомендовал обратить особое внимание на деятельность монастырей, их хозяйственное и материальное положение.
Некоторое время уполномоченные Совета по делам РПЦ следовали инструкции, но в ходе изменения отношения центра к положению монастырей изменилась и ситуация в провинции. Монастыри представлялись советским чиновникам лакомым куском, монашествующие же были в глазах советских граждан плутами и «темным народом», поэтому притеснение монастырей вовсе не воспринималось как гонение, а мыслилось как помощь «одурманенным религиозным опиумом» трудящимся.
Ситуация по отношению к монастырям начинает кардинально меняться в 1953 году. По документам, хранящимся в Государственном архиве Российской Федерации, можно проследить новые тенденции в действиях местных уполномоченных и Совета по делам РПЦ. Монастыри закрывались под благовидным предлогом. Монашествующих в таких случаях отправляли в ближайший действующий монастырь. Первыми пострадали монастыри, которые находились на оккупированных территориях, а также в тех местностях, которые были включены в состав Советского Союза после войны. Это территории западной Украины и западной Белоруссии, Молдавии и юга Одесской области, Прибалтики.
16 марта 1953 года Совет дает разрешение на ликвидацию Обычского женского монастыря и перевод монашествующих в Кременецкий женский монастырь[i]. Территория монастыря и монастырские постройки были переданы Тернопольскому Областному отделу социального обеспечения для организации дома престарелых и инвалидов.
Уполномоченному Совета РПЦ при Совете Министров СССР по Тернопольской области П. Пруселису было поручено провести разъяснительные беседы с архиереем, активным духовенством епархии, настоятельницей и убедить их осуществить переезд. По указанию Совета нужно было добиться того, чтобы Епархиальное управление не претендовало на монастырский участок земли, чтобы сестры переезжали без возмущений и без шума. За согласие переехать были даны обещания не чинить препятствий в прописке всех сестер в Кременецеом монастыре, а также уполномоченный обещал выступить с ходатайством о предоставлении земельного участка в Кременце для организации монастырского хозяйства. Оба обещания властями были выполнены. Передача помещений и земельного участка в Кременце была оформлена актом от 20 мая 1953 года[ii].
Особую поддержку со стороны местного населения монастыри имели в Молдавии. Показательно в этом отношении дело с закрытием Курковского мужского монастыря Оргеевского района Молдавской СССР в связи с размещением на его территории сельскохозяйственного спецучилища бывшего Министерства трудовых резервов СССР. Совет по делам РПЦ, в лице своего Председателя Г.Г. Карпова, сообщал управляющему делами Совета Министров СССР А. В. Коробову о том, что в Молдавии за послевоенный период ликвидировано 9 монастырей, а за последние три года – 5 монастырей. В 1952 году был ликвидирован Гиржавский монастырь, братия которого была переведена в Курковский монастырь.
Курковский монастырь относился к числу мощных монастырей, который когда-то возглавляли епископы. В монастыре имелись пахотные поля, плодовый сад, домашний скот, также в ведении монастыря находились две церкви. В воскресные дни совершалось по несколько литургий, так как богомольцы приходили в монастырь из близлежащих селений. Влияние монастыря на местное население было очень большим.
23-31 июля 1953 года в монастырь в командировку был отправлен Член Совета Г.Т. Уткин, чтобы на месте разобраться в сложившейся ситуации. Г.Т. Уткин докладывал: «В беседе с епископом Кишиневским Нектарием по вопросу ликвидации монастыря последний завяли, что он согласен с тем, что нахождение на одной территории мужского монастыря и женского училища недопустимо и что он не видит другого выхода, как перевод монашествующих в другое место, против чего он не будет возражать, но просит все это сделать не распоряжением церковных органов и не по его инициативе. Безусловно, эта оговорка им сделана в целях сохранения своего авторитета среди верующих»[iii].
Ситуация складывалась таким образом, что решение о размещении училища, в связи с началом учебного года, было принято самолично Главным Управлением профобразования Министерства культуры Молдавской республики, без согласования с Советом по делам РПЦ или уполномоченным Совета. По сути, произошел захват монастыря, в части помещений которого разместилось училище. Монастырь нужно было срочно ликвидировать, так как антагонизм между руководством училища и монастыря нарастал.
В Курковский монастырь был снова отправлен Член Совета Г. Т. Уткин, который предлагал в оперативном порядке рассмотреть вопрос ликвидации монастырской братии по частям. Большая часть насельников должна быть отправлена в Кицканский мужской монастырь.
Ситуация с ликвидацией монастырей не везде складывалась по одному сценарию. Иногда власти сначала отбирали монастырские земли, затем помещения монастырских служб и жилые здания, закрывали монастырь, но при этом оставалась действующая церковь. Что-то подобное, по-видимому, замышлялось и против известного Успенского Псково-Печерского монастыря, который все самые тяжелые годы страшных гонений на Церковь находился на территории Эстонии, не входившей тогда в состав Советского Союза. Монастырскому начальству удалось сохранить не только действующую монашескую обитель, но и участок монастырских угодий площадью 18,60 га. На этот участок претендовал колхоз «Июни Выйт» Ряпинанского района Эстонской СССР. Но особым решением Совета Министров Эстонской Советской Социалистической Республики от 14 ноября 1953 года участок земли был сохранен за монастырем[iv].
Помимо открытой ликвидации монастырей со стороны властей предпринимались попытки косвенной ликвидации монастырей. Среди действий властей, направленных на уменьшение числа монашествующих, а затем и на полную ликвидацию монастыря, можно назвать отказ в прописке на территории монастыря, невыдачу разрешения на ведение сельскохозяйственных работ на монастырских угодьях, а также обложение монастырей большими налогами, которые монастыри не могли уплатить.
Высокие налоги для монастырей были установлены еще в 1952 году, что заставило руководство некоторых монастырей рассылать письма в епархии Русской Православной Церкви с просьбой выслать материальную помощь для уплаты налогов[v] ради сохранения обители.
Иногда насельники и насельницы монастырей, а также прихожане обители обращались с письменными заявлениями в адрес властей с просьбами не облагать монастыри столь высокими налогами. Например, Жабский женский монастырь Кишиневско-Молдавской епархии помимо подоходного налога должен был еще оплатить государственный займ на сумму 161 433 рублей. При этом монастырь имел небольшое подсобное хозяйство; таким образом, найти необходимую сумму представлялось крайне затруднительным[vi].
Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий обратился в Совет по делам Русской Православной Церкви на имя Председателя Г.Г. Карпова. В письме Патриарх просит Г. Карпова ходатайствовать перед соответствующими финансовыми инстанциями Советского Союза об изменении налогообложения монастырей, чтобы впредь с монастырей взимался налог как с населения, а не как с организаций[vii].
Святейший Патриарх сообщает о том, что начиная с 1950 года Священным Синодом Московской Патриархии было принято решение о выделении из общецерковных средств материальной помощи в сумме 22 000 000 рублей на восстановление обителей и организацию монастырской жизни.
Это обстоятельство хорошо характеризует тяжелое материальное положение монастырей, которые, по сути, жили за счет дотаций Московской Патриархии и не могли выделить ничего на общецерковные нужды, а также для содержания духовных учебных заведений.
Общее количество действующих монастырей по состоянию на 1954 год было 71, общий состав насельников 4 500 человек, из которых подавляющее большинство составляли немощные старцы и старицы.
Ниже приводится таблица наибольших – по количеству монашествующих – монастырей, где также указана сумма дотаций каждому конкретному монастырю из средств Московской Патриархии.
Действующие монастыри в ссср
Монастыри в советский период
(1917-1991 годы)
События XX века, и прежде всего революционные перемены, сыграли поворотную роль в истории страны и в истории монастырей. Связано это было в первую очередь с изменением отношения государства к религии в целом и, в частности, к православным монастырям. Менялся юридический статус монашества, что серьезно подрывало имущественное и социальное положение монастырей. Стихийный захват церковных земель начался еще при Временном правительстве, когда на местах практически не было твердой власти и по существу царила анархия. О захватах крестьянами земель говорилось на Поместном соборе РПЦ, открывшемся 51 августа 1917 года.
Принятый II съездом Советов 26 октября 1917 года Декрет о земле хотя и провозглашал национализацию всей земли, но не содержал прямых указаний о разделе монастырских земельных владений. По смыслу декрета земля предоставлялась тому, кто на ней трудится. Следовательно, если монастырская братия выражала желание обрабатывать землю личным трудом, то ей должен был предоставляться надел на общих со всеми гражданами основаниях. Декрет о земле, таким образом, давал возможность монастырям при определенных условиях заниматься сельским хозяйством на урезанных монастырских землях. 23 января 1918 года был опубликован декрет СНК РСФСР «Об отделении церкви от государства и школы от церкви». Он ставил РПЦ в жесткие рамки запретов и ограничений: она теряла право юридического лица, лишалась всего имущества, движимого и недвижимого, и права владеть им. Отныне церкви и монастыри могли лишь пользоваться «бесплатно» своим имуществом с разрешения местной или центральной власти. При этом полученное «в бесплатное пользование» имущество подлежало налогообложению как объект «частного предпринимательства». Во исполнение этого декрета у церкви сразу же были отобраны 6000 храмов и монастырей как «особо ценные памятники» истории и архитектуры, подлежащие переходу под охрану государства. Были закрыты и банковские счета религиозных организаций.
Настоящее наступление на монастыри началось в 1918 году, когда еще не было издано специального закона об этом, по инициативе местных властей, одобренной центральной властью. Протесты против закрытия монастырей и насильственного выселения из них монахов пресекались в судебном порядке как акты сопротивления представителям власти. Массовый характер закрытия монастырей приняло в 1919-1920 годах в ходе национализации их имущества. Оно сопровождалось глумлением над мощами святых, которые покоились преимущественно в монастырях, а также репрессиями. 14 февраля 1919 года было принято постановление коллегии Наркомата юстиции «О ликвидации мощей во всероссийском масштабе». В действительности же эта акция началась уже в 1918 году. К осени1920 годы было совершено 63 публичных осквернения мощей. В 1922-1923 годах были расстреляны 1962 монаха и 3447 монахинь. На1 января 1922 года было национализировано 722 монастыря. «В общенациональное достояние» перешло 8275 тыс. десятин монастырской земли, 84 завода. 1816 доходных домов и гостиниц, 277 больниц и приютов, 436 молочных ферм, 603 скотных двора и конюшни, 311 пчелиных пасек. В зданиях «национализированных» монастырей было размещено 48 санаториев и домов отдыха, 168 детских колоний, 97 школ и различных курсов, 287 «советских учреждений» (в большинстве тюрьмы), 188 военных учреждений, 349 больниц и лазаретов.
Наибольший урон РПЦ понесла во время репрессий 1937 года, когда погибло до 100 тысяч человек приходского и монашествующего духовенства. Церковная организация была разгромлена, оставшиеся немногие монастыри ликвидированы. Последним монастырем, просуществовавшим до середины 1937 года, была небольшая мужская обитель в труднодоступном лесном месте Боровичского района Новгородской области.
В первые послевоенные годы советское государство продолжало оставаться лояльным к РПЦ. В сентябре 1945 года Совет по делам РПЦ обследовал 75 обителей. В заключении, сделанном по итогам обследования, говорилось о необходимости возвращения монастырям изъятых после оккупации земель, наделения землею безземельных обителей, выведения с монастырской территории государственных учреждений и предприятий, что и было зафиксировано постановлением Совета Министров «О православных монастырях» от 29 мая 1946 года. Безземельные монастыри наделялись землей из расчета по 15 соток на одного насельника, монастырям разрешалось заниматься промыслами, создавать мастерские. За монастырями было закреплено 2 тыс. гектаров, в том числе 400 гектаров новых земель; в то же время монастырям установили жесткие обязательства по поставкам сельхозпродукции.
Весной 1946 года открылась Троице-Сергиева лавра.В стенах лавры получила образование и воспитание большая часть духовенства Русской церкви, и влияние лавры на Московскую духовную семинарию и Московскую духовную академию всегда было велико.
Однако уже в 1948 году в масштабе всей страны прекращается процесс открытия новых храмов и монастырей: в 1948-1954 годах правительство не утвердило ни одного решения об удовлетворении ходатайств верующих.
В годы перестройки (1985-1991) существенно изменилась политическая обстановка в стране, Что благотворно сказалось и на положении РПЦ. В 1988 году торжественно было отмечено 1000-летие Крещения Руси. С этого момента началось возрождение православных монастырей. Уже к концу того же года в стране насчитывалось 22 монастыря. Численность их значительно возросла в начале 1990-х годов. Возобновляли свою деятельность прежде всего те монастыри, которые были хорошо известны в дореволюционное время: московский Данилов монастырь (1983), козельская Оптина пустынь (1988), Валаамский (1989), Соловецкий (1990), Толгский женский монастыри (1987).
Действующие монастыри в ссср
Я вот одного не могу понять, зачем упорствовать если чего-то не знаете? Ну ошиблись вы, указали вам на ошибку. Просто примите к сведению и все.
Надеюсь официальная информация на русском языке с сайта Белорусской Православной Церкви вас удовлетворит?
http://www.church.by/resource/Dir0056/Dir0123/Page1721.html
***Постановлением от 7 июля 1923 г. городские власти изъяли у братии А.-Н. л. все помещения, кроме храмов. В мае 1920 г. были вскрыты мощи св. блгв. кн. Александра и опечатана рака; с 1922 г. мощи находились в фондах Музея истории религии и атеизма, рака — в музее Эрмитажа. С сент. 1922 по окт. 1923 г. лавра принадлежала обновленцам (см. Обновленчество), с окт. 1923 по 1926 г. часть храмов принадлежала Русской Церкви, часть — обновленцам, в 1928–1931 гг. часть храмов принадлежала РПЦ, часть — иосифлянам. В 1931 г. все действующие храмы отошли Патриаршей Церкви. С 1920 г. лаврский ансамбль находится под охраной государства, получив статус памятника культуры. 6 июля 1925 г. договор с «двадцаткой» лавры был расторгнут и взамен заключены договоры с прихожанами отдельных храмов. К 1936 г. все храмы лавры были закрыты, с тех пор на ее территории размещалось до 17 учреждений.
В 1957 г. Свято-Троицкий собор А.-Н. л. был передан РПЦ, при нем образовался приход. Настоятелем собора стал правящий архиерей С.-Петербургской епархии, назначавший наместников собора в сане протоиереев. 3 июня 1989 г. трудами митр. Ленинградского и Новгородского Алексия (Ридигера) в собор были возвращены мощи св. Александра Невского. В 1987 г. была открыта Никольская кладбищенская церковь. Летом 1995 г. С.-Петербургской епархии частично был передан Духовский корпус. Первым и. о. наместника А.-Н. л. был назначен епархиальный духовник архим. Кирилл (Пачис), в окт. 1996 г. наместником стал архим. Назарий (Лавриненко). 14 сентября 1995 г. в Троицком соборе состоялось первое монастырское богослужение, а 3 ноября 1997 г. приходское собрание Троицкого собора было упразднено и собор получил статус монастырского.***
O. Ю. Васильева. Судьбы русских монастырей в XX веке
Октябрь 1917 г. прервал естественное развитие 1257 российских монастырей, история которых, в большинстве своем уходила в глубь веков.
Российские святыни, явившие миру эталоны зодчества, представляли собой творческое наследие народа, чья судьба была не отделима от судеб православных обителей. (В одной первопрестольной до 1917 г. было 25 мужских и женских монастырей, игравших большую роль в политической, культурно-просветительной жизни не только Москвы, но и всей страны.)
18 февраля 1918 г. в Москве над храмом Христа Спасителя видели странное световое явление: лучи заходящего солнца образовали крест. Это было отмечено во многих газетах. Народ увидел в этом знамение. Россия приняла на себя крест величайшего переворота…
Практическое претворение в жизнь январского Декрета 1918 года, лишившего церковь собственности, началось с монастырей. Национализация монастырей отбирала у монашествующих все юридические права и средства к существованию – земли, капиталы, недвижимость.
Созданный специально для этой цели – проведения Декрета в жизнь – ликвидационный VIII отдел Наркомюста под руководством П. А. Красикова спешил с выселением монашествующих из обителей, мотивируя это «огромной потребностью» в помещениях для «трудовых классов».
Здания московских монастырей были взяты в очень короткий срок. В Богоявленском, Николо-Греческом, Сретенском, Заиконос- пасском устроили рабочие общежития. В Скорбященском разместился артдивизион, а в самых древних – Спасо-Андронниковом, Ивановском и Новоспасском победившая власть организовала концлагеря.
К началу 20-х годов в мужских обителях города оставалось лишь по несколько монахов, большинство подверглись административному выселению. Некоторые женские обители сумели сохраниться, так как в первые месяцы Советской власти в Страстном, Никитском, Скорбященском монастырях монахини и послушницы организовали швейные мастерские, выполнявшие заказы для Красной Армии.
Ущемление Церкви в правах вызвало негодование среди духовенства и верующих. В ответ последовали первые террористические акции. В Киеве был убит митрополит Владимир, утоплен в Тоболе епископ Гермоген. Общее число жертв среди духовенства, монашествующих и мирян, стоявших вне гражданской войны, с октября 1917 по конец 1921 г. превысило 10 тыс. человек.
К 1921 г. общее число закрытых монастырей составило 700. Каждое закрытие, как правило, сопровождалось поруганием и ликвидацией священных останков православных подвижников. По официальным данным VIII отдела до конца 1920 г. было совершено более 60 вскрытий мощей в различных губерниях. Среди них: мощи Святителей московских в Успенском соборе – Св. Алексия, Гермогена, Ионы, Филиппа. Вскрытие мощей в Петрограде – Св. А. Невского, в Воронеже – Св. Тихона Задонского, в Чернигове – Св. Феодосия. Вскрытие мощей в подавляющем большинстве происходило согласно решениям местных властей (но инициатива спускалась сверху), а позже – на основании циркуляра Наркомюста от 25 августа 1920 г. «О ликвидации мощей», который предлагал провести их полную ликвидацию, опираясь на революционное сознание масс. (Мощи было велено сдавать в музей или закапывать в землю.)
Но эти акты святотатства не только не отпугнули народ, а усилили поток паломников к оскверненным и открытым мощам.
Поместный Собор Русской Православной Церкви, предвидя эти события, еще в 1918 г. внес определение «Об охране церковных святынь от кощунственного захвата и поруганий», в котором православным под страхом отлучения запрещалось участвовать в изъятии из храмов и часовен. А когда «вскрытия» начались, то ревностный защитник Церкви, член Поместного Собора Н. Кузнецов прочитал в Политехническом музее при большом скоплении слушателей лекцию о том, что Русская Православная Церковь не считает нетленность мощей единственной отличительной чертой святости.
В ответ УШ отдел Наркомюста подал в суд за неверно составленную печатную программу лекции Н. Кузнецова.
Цинизм власти не имел предела. Тот же Красиков 12 апреля докладывал Ленину о проведенном вскрытии мощей Преподобного Сергия Радонежского:
«от 12 апреля 1919 Красиков – Ленину:
Сергий Радонежский в Троицкой Лавре благополучно вскрыт. Ничего, кроме трухи и старых костей не оказалось.
Монахи присутствовали, доктора, «кинематографисты», понятые от властей и представители жителей и толпа, собравшаяся у Лавры.
Протокол и кинолента скоро будут готовы к опубликованию.
А на обращения членов братства Святого Алексия с просьбой отдать мощи святителя председатель Совнаркома собственноручно написал:
Вандализм победителей, поправший все основы нравственности, направлялся сверху. Последовали первые аресты иерархов. В апреле 1921 г. в Бутырке сидели митрополиты Кирилл (Смирнов), Серафим (Чичагов), бывший обер-прокурор Св. Синода А. Д. Самарин, профессор Н. Кузнецов.
Разработанная кампания по изъятию церковных ценностей должна была решить несколько задач: политическую – расправу с авторитетными иерархами Русской Православной Церкви (лишь обезглавив ее, можно было рассчитывать на победу в строительстве новой жизни); экономические (Л. Троцкий рассчитывал на большое количество церковных ценностей, способных, по его мнению, восполнить изрядно растраченную большевиками государственную казну). Голод 1921 г. создал удобный повод для претворения в жизнь разработанных планов. Из Троице-Сергиевой лавры было вывезено 57 пудов серебра, Андронникова монастыря – 28, Симонова – 26, Новоспасского – 38, Вознесенского – 25.
Принятое 8 апреля 1929 г. Постановление ВЦИК «О религиозных объединениях» и последующие за ним инструкции еще больше стеснили правовое и материальное положение духовенства на местах, что привело к его резкому сокращению.
Нововведением стали обязательная регистрация религиозных объединений и их членов, а местные органы власти могли отказать в регистрации тем и другим без каких-либо объяснений. Церковная жизнь ограничивалась только богослужением в стенах храма.
Положение Церкви особенно осложнилось в ходе нарастания темпов индустриализации. «Антиколокольная кампания» буквально захлестнула страну, досужие умы уже подсчитывали вес колокольного металла в стране и выдвинули идею развития электротехнической промышленности на базе колокольной бронзы. Фактическое поступление колокольного лома по данным Рудметаллторга за 1929/30 г. составили 11 тыс. тонн, но даже для их обработки в стране не было производственных мощностей и соответствующей технологии.
В первой половине 1930-х годов были разобраны Никитский, Зачатьевский, Златоустовский, Страстной монастыри.
В Свенском монастыре, являвшемся украшением Брянского края, был уничтожен собор, выстроенный в 1749–1758 гг. по плану и модели В. Растрелли и являвшийся шедевром архитектуры барокко.
Нравственные и материальные утраты тех лет трудно восполнить. Ведь происходило не только угнетение и уголовное преследование миллионов людей, исчезновение образцов церковного искусства (колокола, иконы, утварь и многое другое), а вместе с ними и секретов колокольного литья, иконописи и т. д. Стране был нанесен огромный моральный урон, выразившийся, прежде всего, в снижении нравственного уровня населения.
Сталинский тезис об усилении классовой борьбы по мере продвижения к социализму предопределил волну массовых репрессий. Одними из первых как классовые враги под колесо машины уничтожения попали священнослужители и верующие. Аресты и ссылки коснулись многих. Вот как описывал то лихолетье один из питерских монахов: «23.12.1933 г. Минуло около 3-х лет, как получил дорогую для меня весточку Вашу со Св. Горы в Петроград и не успел ответить, как 8 апреля 1931 г. схватил сильную горячку и отвезен в больницу (тюрьму), где пробыл до 10 октября и, получив некую ослабу, для окончательного выздоровления отправлен я в сосновую рощу (ссылку), где и доселе нахожусь. Пробовал было наладить с Вами переписку, но не имел успеха. 22 января 1933 г. горячка еще с большим ожесточением повторилась, так, что и жить не надеялся, но, уповая на Бога жива, иже есть столп и утверждение истины – поборол и пережил это испытание, но долго был занят очисткой мест трехэтажного корпуса. Затем в морозную 30 градусную стужу отправили в иной град, шел 55 верст в ночную путину расстояние от станции железной дороги. Пробывши 2 месяца в означенном месте, паки возвращен был в старый хвойный бор доканчивать прерванное лечение.
На местах ссылок духовные лица были лишены права совершать богослужения, что являлось прямым стеснением даже советских законов, гарантированной религиозной свободы. Вся корреспонденция ссыльных подвергалась официальной цензуре в отделах ГПУ.
Время от времени власти производили внезапные ночные обыски, и если при таковых обнаруживались предметы богослужебного назначения, например: антиминс, сосуды, облачения, то они отбирались и передавались в отделы ГПУ.
От высшего духовенства в предвоенние годы осталось четыре человека: два епископа и два митрополита составляли весь епископат Церкви на 1939 г. – митрополит Московский Сергий (Страго- родский), митрополит Ленинградский Алексий (Симанский), архиепископ Петергофский Николай (Ярушевич), управляющий Новгородской и Псковской епархиями, и архиепископ Дмитровский Сергий (Воскресенский). 37-й год унес около 100 тысяч приходского и монашествующего духовенства. Очагами православной жизни суждено было стать оказавшимся после 1917 г. за рубежом монастырям: Валаамскому, Почаевской лавре, Пюхтицкому монастырю.
В 1938 г. в СССР не существовало ни одного монастыря, после присоединения Восточной Прибалтики, Западной Украины, Западной Белоруссии и Бессарабии их стало 46.
Долгое время патриотическая позиция, занятая Русской Православной Церковью с первых дней Великой Отечественной войны, оставалась предметом пристального внимания зарубежных исследователей. Одни на них стремились объяснить данное явление цепью случайностей, другие упрекали Русскую Православную Церковь за то, что она не выполнила своего религиозного долга и не встала на сторону тех, кто шел на Россию под лозунгом «С нами Бог». Отечественная история, как правило, хранила молчание по поводу позиции Церкви в войне. Лишь в отдельных работах атеистического характера отмечалось, что духовенство использовало тогда людское горе для усиленного насаждения религиозных чувств.
Казалось бы, что начавшаяся война должна была еще более обострить противоречия между государством и Церковью. Однако этого не произошло. Веками складывавшиеся национальные и патриотические корни русского православия оказались сильнее предубеждения. А патриотическая деятельность Русской Православной Церкви в годы войны явилась не только заметной, но и существенно необходимой, выражала естественные чувства принадлежности граждан к Родине.
Сентябрьская 1943 г. встреча Сталина с митрополитами в Кремле явилась поворотным моментом в государственно-церковных отношениях.
Позади был Курск. Стратегическая инициатива перешла в руки советского командования. Победа была близка, и еще острее встал вопрос о послевоенном переустройстве Европы. Насаждать коммунистическую идеологию в Восточной Европе, где сильны религиозные традиции, было непросто. И здесь в далеко идущих планах вождя важнейшую внешнеполитическую функцию должна была выполнить Русская Православная Церковь, имевшая паству и духовные связи во многих странах. Но для этого нужно было возродить и укрепить организационно почти физически уничтоженную к началу войны Церковь.
Возрождать ее, естественно, Сталин собирался под строгим государственным контролем, для чего спешно был создан Совет по делам Русской православной церкви во главе с полковником госбезопасности Г. Г. Карповым. Все решения Совета утверждались Правительством, по всем вопросам Карпов обращался к Молотову, очень часто лично. Ни одно решение не принималось без согласования со Сталиным.
Возрождение коснулось и монастырей. Как уже отмечалось, на 1940 г. на территории РСФСР не осталось ни одного действующего монастыря, в присоединенных областях Молдавии, Украины, Белоруссии их насчитывалось 46. За годы оккупации возобновили свою деятельность еще 29 монастырей.
Одним из пунктов секретного постановления СНК СССР за № 2137–546 «О православных монастырях» от 26 августа 1945 г. Совету по делам Русской православной церкви вменялось в кратчайшие сроки произвести обследование правового и хозяйственного положения монастырей, действующих на территории СССР.
После проведенного обследования картина на октябрь 1945 г. была такая: из 75 действующих монастырей – 42 женских с 3125 (монахинь и послушниц) и 33 мужских с 855 обитателями (монахами и послушниками). По возрастному составу две трети монашествующих было старше 60 лет. Территориально монастыри распределялись следующим образом: в РСФСР – 2 (в Курской и Псковской обл.), на Украине – 42, в Молдавии – 24, в БССР – 3, в Литве – 2, в Латвии – 1 и в Эстонии – 1.
Из справки Совета Правительству:
«Большинство монастырей – общежительные, часть из них действовала по старинным писанным монастырским уставам, а часть писанного устава не имеет и руководствуется правилами по традиции (так живут все молдавские монастыри, кроме Кишканского).
Пострижение в большинстве монастырей происходит по достижению зрелого возраста – не моложе 30 лет. (Но в Молдавии из 1159 монашествующих 57 не достигли 18-летнего возраста и 81 – двадцатипятилетнего)».
По некоторым монастырским уставам, отмечала также справка Совета по делам Русской православной церкви, монастыри пользуются правами юридического лица (Федосеевский монастырь в г. Балте Одесской области, Свято-Никольский в Волынской, Пюх- тицкий Успенский в Эстонии). Осуществляя свои права, они сдают в аренду земельные участки, нанимают рабочую силу (Псково-Печер- ский мужской монастырь имеет от 5 до 20 рабочих, Федосеевский мужской монастырь сдает жилые корпуса).
Необщежительных монастырей, т. е. своекоштных, как далее отмечалось в справке, на территории СССР немного (5 женских в Молдавии, Св. Троицкий женский в Курске, Николаевский женский в селе Лебедин Шполянского р-на Киевской области).
Особенно поразили проверяющих Совета по делам Русской православной церкви своекоштные монастыри в Молдавии – своеобразные общины верующих с собственными домами, с усадьбами в 400–500 кв. м, огородами, а кое-где и полевые земли от 0,5 до 2 га. «Имеют коров, коз, пчел, птицу. Домики – своеобразный поселок, который живет своей жизнью и управляется неписаным порядком, установленным по традиции с основания монастыря».
Монахини облагаются подоходным и военным налогами и платят страховку за принадлежащие им дома.
Кроме одноличных хозяйств отдельных монахинь, своекоштные монастыри имеют и свое монастырское хозяйство (пахотную землю, сады, виноградники, рабочий и продуктивный скот, шер- стемойки). В монастырском хозяйстве работают 15–25 послушниц под руководством настоятельницы, казначеи, матери-экономки и ризничей, составляющих собор монастыря. Своекоштные монахини и послушницы в необходимых случаях привлекаются на работу безвозмездно.
Сельским хозяйством не занимаются, земельные наделы, если и есть, то незначительные. Живут от приношений верующих и от промысловых занятий монашествующих как в самом монастыре, так и вне его.
Например, курский Свято-Троицкий женский монастырь имеет 155 монашествующих, начал функционировать в марте 1942 г., заняв бывшие монастырские владения, в которых до войны размещались различные учреждения, а в храме – областной архив. После освобождения Курска на территории монастыря по-прежнему размещался Отдел кадров и Орготдел ВКП(б), а большая часть храма, в котором шло богослужение, вновь занял областной архив. В жилых корпусах проживало 217 рабочих и служащих. Монастырь не имел ни сада, ни огорода, ни животных. Монахини жили на доходы от храма – 94 ООО руб. в 1944 г.
А в 1945 году монастырь продолжал платить земельную ренту и налоги со строений. (Хотя постановление СНК от 2 августа 1945 г. отменило его.)
В Киево-Печерской лавре в 1945 г. было 455 монашествующих, огород – 16 соток, промысловых производств не было. Монахи подрабатывали в городе и окрестных селах портными, плотниками и стекольщиками. Лавра жила в 1944 г. на доходы от двух действующих храмов – 240 ООО руб. И по-прежнему монастырь платил 5000 руб. земельной ренты и налога со строений.
После Постановления Совмина «О православных монастырях» от 29 августа 1945 г. № 1130–463с, отменившего земельную ренту, монастырь продолжал платить налог на занимаемую жилую площадь в размере 3840 руб. в год. А каждый монах выплачивал еще и военный налог – 390 руб. и подоходный – 70 руб.
И еще одна интересная деталь. В справке отмечалось, что местные власти характеризовали деятельность возрожденных и существовавших монастырей только положительно.
В той же справке следовали жесткие партийные рекомендации по изменению монастырской жизни. Вот они:
1) Необходимо, чтобы Московская Патриархия ускорила составление устава, по утверждению его СНК СССР, он должен применяться во всех монастырях (обратить внимание на возраст, на недопустимость малолетних в общинах, на запрещение монастырям пользоваться такими правами юридического лица, как, например, сдача в аренду посторонним лицам земельных участков и домовладений.
2) Следует Постановлением СНК закрепить имеющиеся угодья, а местным властям возвратить изъятые после немецкой оккупации земли монастырям при соответствующем ходатайстве.
3) Выйти в СНК СССР с просьбой о необходимости дать землю тем монастырям, у которых ее нет, организовать в них кустарно- промысловые предприятия.
4) Признать недопустимым пребывание в монастырях школ.
5) Просить СНК СССР обязать республики об удовлетворении просьб монастырей о выводе с их территорий различных учреждений – соответствующему заключению местного уполномоченного Совета по делам Русской православной церкви.
Осень 1943 г. действительно принесла изменения в государственно-церковные отношения, теперь власть взяла курс на использование сил и влияния Церкви, естественно под своим контролем.
Монастырям, особенно молдавским и украинским, надлежало теперь тоже кормить лежащую в руинах страну.
Согласно секретному Постановлению Совета Министров СССР за № 1130–463с «О православных монастырях», нормы сдачи продуктов животноводства монастырями определялись как подсобным и пригородным хозяйствам государственных и кооперативных предприятий и учреждений (пункт 9).
10 лет продолжалась эта практика. Уполномоченные из областей докладывали Г. Карпову, что многие монастыри для выполнения государственных поставок покупают продукты животноводства на рынке.
Постановление Совмина СССР за № 1445 от 25 октября 1956 г. освобождало начиная с 1957 г. от сдачи государству молока и мяса подсобные хозяйства министерств и ведомств. В связи с этим встал вопрос и о монастырях, сдававших продукты животноводства по нормам подсобных и пригородных хозяйств. Г. Г. Карпов 3 декабря 1956 г. разослал всем уполномоченным Совета письмо за № 3577, в котором просил руководителей республик и областей и самих уполномоченных ответить на вопрос: «Стоит ли снимать поставки с монастырей и прислать ему отчет о сдаче по каждому монастырю».
Мнения с мест разошлись.
Молдавские и украинские руководители областей, в которых монастырские хозяйства вносили весомый вклад в дело госпоставок, требовали не только их оставить, но и обложить монастыри поставками по нормам, установленным для колхозов.
Руководители нечерноземных областей считали, что удельный вес поставляемых продуктов невелик, а затраты монастырей на их заготовку год от года растут, и следует учесть эти обстоятельства. И не было ни одного ответа, предлагавшего отменить монастырям госпоставки.
1958 год принес крупные изменения в жизнь монастырей и всей Церкви.
Программа Н. С. Хрущева включала в себя не только «построение коммунизма», но и полное преодоление «религиозных пережитков» капитализма в сознании советских людей.
Вновь после долгого перерыва на страницах газет и журналов появились антирелигиозные статьи, вновь, как и в два предвоенных десятилетия, стали закрываться храмы.
21 февраля 1960 г. был уволен с поста Председателя Совета по делам Русской православной церкви Г. Карпов, чья деятельность казалась новому руководству слишком лояльной. Его преемником стал В. А. Куроедов (после слияния Совета по делам Русской православной церкви с Советом по делам религиозных культов он возглавил Совет по делам религий при Совете Министров СССР).
Под давлением государства Архиерейский собор 1961 г., открывшийся в день памяти преподобного Сергия Радонежского в Лавре, внес изменение в «Положение о Русской Православной церкви» (это касалось изменения организации приходского управления). Настоятель вместе с клириками устранялись от участия в приходском собрании и приходском совете (т. е. все хозяйственные и финансовые вопросы решало мирянское по составу собрание и совет во главе с председателем, старостой и казначеем). Отменено это было собором 1988 г.
А по стране закрывали храмы из-за того, что были открыты во время оккупации, из-за близости школы, из-за начавшегося рядом строительства.
Закрывались и монастыри. Из 47 монастырей, действовавших в 1959 г., к середине 60-х годов их осталось только 16.
Русскую святыню – Киево-Печерскую лавру закрыли под предлогом ремонта и реставрации.
И вновь, на долгих два десятилетия, замерла монастырская жизнь. Страна строила «коммунизм» и «преодолевала» религиозные пережитки капиталиама.
Но и этот очередной социальный эксперимент, как и все предыдущие не возымел ожидаемого результата.
Перемены в обществе в середине 80-х годов коснулись всех сфер человеческой жизни, в первую очередь духовной. Возрождались и монастыри. К концу 1988 г. их было 22, а через десять лет – 478. Сегодня эти обители ведут обширную просветительскую, миссионерскую и благотворительную деятельность.
РГАСПИ. Ф. 2. Оп. 2. Д. 9239. Л. 1.
Там же. On. 1. Д. 25228. Л. 98.
Васильева О. Ю. Русская Православная Церковь и Советская власть в 1917–1927 годах // Вопр. истории. № 8. 1993. С. 41.