Кто такие цеховики в советское время
«Цеховики»: секреты работы подпольных бизнесменов в СССР
По мнению профессора, доктора экономических наук В. Ю. Катасонова, в «теневом» бизнесе СССР к середине 70-х годов было задействовано до 20 миллионов советских граждан. Диапазон применения сил для «цеховиков» был широчайшим – в Советском Союзе большинство товаров являлись дефицитом.
Объемы «левой» экономики
Экономист Катасонов приводит данные об объемах советского «теневого» бизнеса в 60-х годах – порядка 5 миллиардов рублей в ценах того времени. До конца 80-х годов они выросли в десятки раз. Автор книги «Цеховики. Рождение теневой экономики. Записки подпольного миллионера» А. Нилов считает, что в количественном отношении «цеховиков» в данный период было до 40 миллионов. Судя по расчетам Валентина Юрьевича Катасонова, доходы от «второй» экономики в конце 70-х годов составляли приблизительно треть от общего объема доходов городских жителей Советского Союза.
На чем и как зарабатывали «цеховики»
По воспоминаниям бывшего директора харьковского «левого» швейного производства Александра Абросимова, швеи у него зарабатывали до 900 рублей при том, что инженер получал в 60-е – 70-е годы 130 рублей. Швейный «теневой» бизнес в СССР был одним из самых прибыльных – А. Ю. Абросимов вспоминал, что с каждого полупальто, производимого на их фабрике, был «гешефт» в 200 рублей.
В экономической истории СССР был такой термин как «фонды» – средства, выделяемые Москвой на производство «на места». Для того чтобы получить хороший «транш» из Центра, по воспоминаниям «цеховиков», нужно было «отстегнуть» порядка 10 процентов от общей суммы нужным людям.
В Харькове до сих пор ходят легенды о некоем «дяде Боре», имевшем в 60-е – 70-е годы порядка 15 цехов по всему СССР, вырабатывавших денатурат. При себестоимости производства поллитра этой жидкости в 4 копейки в розницу его толкали за рубль. «Дядю Борю» не раз сажали, но всякий раз он освобождался условно-досрочно, подкупая всех, кого только можно.
Предприятия мухлевали с отчетностью, сообщая о производстве плановой продукции, тогда как на рынок на самом деле поставляли более ходовой товар (к примеру, вместо детских маек шили более дорогие и востребованные футболки).
Расплата за «левый» бизнес
Как рассказывал Абросимов, в связи с организацией нелегального швейного производства его лично допрашивал генпрокурор Украины, докладывавший каждый шаг в уголовном деле «наверх» в Политбюро ЦК КПСС. Но будущему украинскому парламентарию повезло, к окончанию следствия в СССР вступил в силу закон «О кооперации», и поэтому правовых последствий для «цеховика» не последовало.
Но ОБХСС не дремало, и в 60-е – 70-е годы были инициированы десятки дел, возбужденных по фактам производства продукции «цеховиками». Самое громкое и крупное из них – история так называемой «меховой мафии», чья деятельность была вскрыта КГБ СССР в 70-х годах.
В рамках расследования дела казахстанского «Картеля», занимавшегося пошивом и реализацией «левых» меховых изделий, было арестовано почти 500 человек, операцию курировал лично глава КГБ Юрий Андропов. Только наличных денег у нескольких организаторов «цехового» производства обнаружили 5 миллионов рублей, плюс десятки килограммов драгоценностей.
Трех человек по «меховому делу» в итоге расстреляли, многие из осужденных получили крупные сроки лишения свободы.
Понравилась статья? Подпишитесь на канал, чтобы быть в курсе самых интересных материалов
Как был устроен подпольный бизнес в СССР и за что казнили “цеховиков”
“Умный журнал” вспоминает, что именно из себя представляло это явление.
Как обмануть советскую власть
Из-за тотального контроля государства за экономикой полностью нелегальное частное предпринимательство было практически невозможным. Большинство теневых экономических схем так или иначе включали в себя официальные институты. Как правило, цеховики вели свою деятельность на базе государственных производственных предприятий, частично используя их ресурсы для личного обогащения и при этом стараясь делать это как можно более незаметно.
Сбыт такой продукции мог происходить как на чёрном рынке, так и через вполне официальную государственную торговую сеть. Разумеется, подобное использование легальных каналов было невозможно без коррупции, вовлекавшей руководящих ими чиновников. Соответственно, получали взятки и сотрудники контрольных и правоохранительных органов, “не замечавшие” того, как из-под их носа расхищается “социалистическая собственность”.
Расстрельный бизнес
В 1920-е и 1930-е годы расхищение государственного или общественного имущества было не самой серьёзной статьёй уголовного законодательства. В частности, по Уголовному кодексу РСФСР 1926 года за него полагалось лишение свободы на срок не ниже одного года с возможностью конфискации имущества, но без расстрела. Другое дело, что в то время любое расхищение имущества можно было с лёгкостью подвести под контрреволюционную статью и человека всё-таки расстрелять, но отдельное внимание со стороны государства данному преступлению не уделялось.
Ситуация начала меняться ещё при жизни Сталина. Так, в 1947 году за хищение государственного имущества было установлено наказание до 25 лет лишения свободы. А уже при Хрущёве, 5 мая 1961 года, вышел указ Президиума Верховного Совета СССР, допустивший применение смертной казни за хищение государственного или общественного имущества в особо крупных размерах. Это было сделано именно в целях борьбы с нелегальным предпринимательством, превратившимся в серьёзную угрозу для государства в условиях относительного благополучия восстановившейся после войны экономики.
Применение новой нормы не заставило себя долго ждать. Так, уже в период с июля 1962 по ноябрь 1963 года было вынесено и приведено в исполнение 183 смертных приговора по данной статье. А 1964 год стал самым “плодотворным”: всего за экономические преступления казнили 3 тысячи людей, то есть примерно по 8 человек в день! В дальнейшем это количество пошло на спад, но смертные приговоры продолжали выноситься на протяжении более чем двух десятилетий. Считается, что за всё время по ним расстреляли не менее 8 тысяч человек (точнее сказать сложно, так как статистика не раскрывается).
Преследование цеховиков прекратилось в конце 1980-х годов вместе с ликвидацией самого этого понятия, когда в СССР в результате “перестройки” предпринимательская деятельность снова была легализована.
Модный дом в психбольнице и “меховая мафия”
В начале 1960-х годов впервые публично зазвучали и имена осуждённых цеховиков. Начало этому положило громкое дело Шаи Шакермана, начальника мастерских в Краснопресненском психоневрологическом диспансере. В 1958 году он тайно установил швейные и вязальные машины в бараках этого учреждения и использовал труд пациентов для изготовления модной одежды. Его сообщником был директор Перовской текстильной фабрики Борис Ройфман. Этому человеку, как впоследствии установили правоохранительные органы, принадлежало аж 60 (!) подпольных предприятий в различных регионах страны.
Деятельность преступников прикрывали четверо сотрудников известного Отдела по борьбе с хищениями социалистической собственности (ОБХСС). За это они получали зарплату от 15 до 5 тысяч рублей в месяц, в зависимости от старшинства (при том, что средняя зарплата в стране составляла 120 рублей). За взятки содействие банде оказывали также в московском горкоме КПСС. Говорят, в деле был замешан даже союзный министр, но его участие удалось замять.
В 1963 году оба подельника были приговорены к смертной казни. На двоих у них изъяли около 3,5 миллионов рублей. Кроме них, по этому делу расстреляли ещё семерых человек.
Самым же крупным известным случаем подпольного бизнеса стало так называемое дело “меховой мафии”, раскрытое в 1970-х годах. Начавшееся со случайного обнаружения нескольких шуб неизвестного происхождения, оно привело оперативников в город Караганду Казахской ССР, где было развёрнуто массовое производство меховых изделий, причём налаженное лучше, чем на государственных предприятиях.
Организаторами оказались директора местных промышленных комбинатов Лев Дунаев, Рудольф Жатон и Пётр Снобков, а прикрывал их деятельность начальник кафедры Высшей школы МВД в этом городе Иосиф Эпельбейм. Помимо них, были арестованы ещё около 500 человек.
В результате троих главных фигурантов (Дунаева, Снобкова и Эпельбейма) расстреляли, а потомок французских эмигрантов Жатон отделался всего 15 годами лишения свободы. Причиной такой снисходительности стало то, что, в отличие от своих подельников, прибыль он забирал не себе, а вкладывал в производство.
Что касается объёмов полученной преступниками прибыли, то она составила много миллионов рублей и сотни килограммов драгоценных камней и металлов (у одного только Снобкова изъяли 24 килограмма золотых колец, более 5 миллионов рублей наличными и около сотни сберкнижек на предъявителя).
Цеховики-подпольщики и директора магазинов: как советские коммерсанты-нелегалы зарабатывали состояния
Руководителей магазинов часто называли королями жизни. Такое прозвище было вполне заслуженным. Через них можно было достать любой дефицитный товар — от катушечного магнитофона до хрусталя и элитного алкоголя. Жизнь этих людей окутана завесой тайны — за несколько лет они умудрялись заработать столько, сколько не смогли бы потратить за всю жизнь.
Коллаж © LIFE. Фото © «Кинопоиск» / «Берегись автомобиля»
1 апреля 1985 года прямо возле подъезда собственного дома в Москве сотрудниками органов госбезопасности был арестован Владимир Кантор — директор универмага «Сокольники». Своё задержание руководитель крупнейшего магазина, в котором можно было купить практически всё и в обход кассы, воспринял как розыгрыш коллег — всё-таки 1 апреля на календаре. Однако сотрудники КГБ и сводная группа оперативников главка МВД РФ шутливое настроение не оценили. Директора универмага заковали в наручники и повезли к месту работы.
Гений разведки и предатель. Как начальник ГРУ стал суперагентом ЦРУ
Торговать «налево» Кантор не боялся — его «крышу» обеспечивали партийные функционеры Москвы, силовики, среди которых, по слухам, даже были ближайшие родственники главы МВД и замглавы МИД. Обыск на даче Кантора поразил следователей: 15 комнат, бассейн, процедурный кабинет, комната отдыха с бильярдной и отдельное хранилище для драгоценностей, доверху забитое золотом и драгоценными камнями. За отдельную сокровищницу прямо на даче следователи прозвали Кантора в честь героя советского мультика «Золотая антилопа» — Раджа.
Отдельного упоминания в материалах уголовного дела удостоился и специальный «светофор настроения», установленный рядом с дверью в рабочий кабинет Кантора в универмаге. На нём, как и на обычном светофоре, было три лампы. Светит оранжевый — значит, шеф занят важными делами и нужно подождать. Зелёный — можно постучать и зайти с вопросом. Красный — лучше не трогать директора и вообще не пересекаться с ним даже взглядом.
Орденоносец в законе. Как разведчик-фронтовик создал советскую мафию
Подвела Кантора обычная жадность. Вместо того чтобы продавать драгоценности и антиквариат из собственного магазина подставным лицам за «три копейки», директор просто выносил драгоценности с бирками и печатями универмага в карманах пальто, а товары покрупнее воровал с помощью багажника своей машины. Эти вещдоки, собранные сотрудниками ОБХСС, стали решающими в его деле. Все кражи и кассовые разрывы после обвинений Кантор «повесил» на начальников отделов. «Где нарушения, с того и спрашивайте», — заявил он на суде.
Больше 10 килограммов драгоценностей, похищенных из магазина, следователи оценили почти в 620 тысяч советских рублей. Правда, расстрела за хищение госимущества Кантор всё-таки избежал — за преступления он получил лишь восемь лет тюрьмы.
Директора магазинов в СССР олицетворяли собой классический анекдот, когда грузин, приехавший в Москву, срочно просит таксиста отвезти его в магазин «Принцип», где можно купить всё, потому что «в принципе всё есть». Дефицитная деликатесная еда, которую нельзя было увидеть на полках советских магазинов, часто оказывалась в специальных гастрономах, доступ к которым имели лишь сливки советского общества — выдающиеся деятели искусства, спортсмены, директора крупных предприятий и, конечно, партийные функционеры.
В середине 70-х взяточничество в торговле достигло таких объёмов, что в борьбу с коррупцией включился КГБ. На стол руководителя ведомства Юрия Андропова легла объёмная папка, в которой подробно описывались действия группы лиц, активно продававших морепродукты из советского улова как «налево» внутри страны, так и контрабандой на Запад. В разработку чекистов попали гендиректор торгово-производственной фирмы «Океан» Ефим Фельдман и директор одного из фирменных магазинов «Океан» Владимир Фишман. Продавая чёрную икру в социалистических странах, Фишман и Фельдман активно покупали валюту и открывали вклады в местных банках, попутно скупая и отправляя в СССР дефицитные вещи — одежду, бижутерию и электронику. «Крышевал» аферистов замминистра рыбного хозяйства Владимир Рытов, друзья которого помогали провозить товары мимо таможни.
Советский миллиардер из Кировограда: как подпольный богач жил в нищете и ел в рабочей столовой
В 1977 году Фельдмана и Фишмана арестовали и позднее осудили на 12 лет лишения свободы. Замминистра Рытов, которого за глаза другие участники ОПС называли Боцманом, соскочить с уголовного дела не смог: в 1980 году его приговорили к смертной казни и расстреляли. Часть денег, спрятанных Фишманом и Фельдманом в банках и по домам, нашли, но доля Рытова от тёмных дел — примерно четверть миллиона долларов — так и осталась лежать мёртвым грузом где-то в тайнике.
Андропов против героя войны и торгаша
Через два года после расстрела замминистра Рытова в Москве арестовали директора московского «Елисеевского» — гастронома № 1 — Юрия Соколова. Доклады о его разработке, как и по многим другим директорам магазинов, отправлялись на стол главы КГБ. Если верить материалам уголовного дела, то Соколов на протяжении 10 лет снабжал советский бомонд дефицитным алкоголем, сигаретами и деликатесами как советского, так и импортного производства.
Даже несмотря на предложение чекистов об особом порядке рассмотрения дела, находясь в Лефортове, Соколов молчал. Разговорить директора магазина — фронтовика, героя войны с орденами и медалями — удалось лишь после смерти генсека ЦК КПСС Леонида Брежнева, семья которого, по слухам, регулярно «кормилась» через чёрный ход гастронома «Елисеевский». На допросах Соколов сдал всех клиентов, которым в обход кассы продавал дефицитные товары. В их числе оказались и руководители силовых структур, например начальник ГАИ Москвы Алексей Ноздряков.
Внимательные чекисты установили и размер ущерба. За 10 лет преступной деятельности Соколов и организованное им преступное сообщество «обнесли» советскую казну примерно на 500 тысяч долларов США.
Самая богатая преступница в СССР
Уголовное дело против Железной Беллы — Берты Бородкиной — одно из самых резонансных в истории Советского Союза. В середине 70-х её назначили руководить сетью ресторанов и кафе Геленджика. Однако вместо повышения культуры обслуживания клиентов Бородкина почти сразу начала строить коррупционную сеть и фактически вынуждала работников платить ежемесячный налог за возможность работать с отдыхающими на побережье Чёрного моря. Железную Беллу, которая, по слухам, могла запросто организовать даже убийство неугодного ей человека, арестовали примерно в одно время с директором московского гастронома Соколовым.
При обыске в её квартире и доме следователи обнаружили склады и потайные сейфы с драгоценностями и крупные суммы наличными — как в рублях, так и в валюте. По версии следствия, ущерб казне от действий Берты Бородкиной составил примерно один миллион рублей. Через год после ареста по приговору суда её расстреляли, а всё имущество передали в собственность государства.
Ударник подпольного труда
Подпольного миллионера Бориса Ройфмана считают одним из самых беспринципных преступников в СССР. Он никого не убивал и не занимался разбоем, однако первый капитал сколотил на труде инвалидов. Перебравшись в Москву из глубинки, Ройфман за две тысячи рублей купил должность директора Краснопресненского психоневрологического диспансера и начал использовать для подпольного пошива одежды душевнобольных людей, попавших к нему на лечение. Пациенты трудились в три смены, для пошива одежды использовали 60 больших станков.
Некоторые пациенты психушки, попавшие на лечение по ошибке, писали доносы о происходящем в подвалах медучреждения в КГБ, но, как только на Лубянке устанавливали, откуда идут доносы, письмо отправлялось в мусорное ведро. Чтобы продавать одежду в обход кассы, Ройфман подключил к делу не только своего знакомого — Шаю Шакермана, но и нескольких чиновников из Госплана и Министерства торговли РСФСР. Раскрыли подпольных миллионеров-цеховиков на ровном месте — внезапно овдовевший подельник Ройфмана увёл из семьи сестру своей умершей жены. Её муж, который хорошо знал, чем именно занимаются Ройфман и его подельники, сразу написал два доноса в органы госбезопасности.
Борис Ройфман и его подельник Шакерман, давший на «босса» показания, получили высшую меру наказания и вскоре были расстреляны. Зачисткой подпольных производств, которые после ареста руководителей попытались перехватить подчинённые, чекисты занимались ещё два года. Уголовное дело было закрыто лишь в 1966 году — через четыре года после начала разработки цеховиков-подпольщиков.
Все крупные состояния Те, кого в СССР называли барыгами, на самом деле спасали граждан от дефицита
В Советском Союзе за частное предпринимательство сажали в тюрьму. Тем не менее находились люди, которые организовывали производства подпольно. Цеховики производили товары народного потребления, которыми не могла обеспечить советских граждан плановая экономика. Вопреки образу, созданному советской пропагандой, среди этих людей далеко не все были меркантильными рвачами. У них был свой этический кодекс и своя благотворительность. Но главное — они играли важную роль в экономике страны.
Не задушишь, не убьешь
В Советском Союзе частное предпринимательство с наймом рабочей силы было под запретом. Разрешено было только работать на себя (например, чистить обувь в будке, продавать свои помидоры на колхозном рынке, работать в кооперативе инвалидов). Средства же производства (фабрики, заводы, станки), согласно коммунистической идеологии, могли быть исключительно в государственной собственности. Какие товары народного потребления должны производиться, какого они должны быть вида, фасона и сколько их должно быть произведено, определял специальный государственный орган — Госплан. Государство устанавливало плановые задания для предприятий, распределяло между ними сырье и снабжало оборудованием, на котором должны эти товары производиться. По какой цене продавать товар, также определяли государственные ведомства, а цена выбивалась на самом изделии еще на стадии производства.
А что если некий советский гражданин захочет купить рубашку, не утвержденную министерством легкой промышленности, а такую, какую он видел в фильме на Жане Маре или Челентано? Да и качество изделий, выпускаемых советской промышленностью, оставляло желать лучшего. Ведь предприятия работали не ради прибыли, а ради выполнения плана. Не раскупят товар — предприятие не прогорит. Будет бешеный спрос — доход пойдет государству, а производитель, возможно, получит небольшую премию, но миллионером ему никто стать не даст.
Ассортимент советского универмага
Фото: фотохроника ТАСС
А спрос, как гласит марксистская экономическая теория, рождает предложение. И удовлетворять его были готовы люди, у которых предпринимательство было в крови. Они готовы были заниматься бизнесом, рискуя свободой и даже жизнью. Советская власть с ними не церемонилась, считая, что они подрывают основу советского строя. Этих подпольных предпринимателей называли цеховиками. Они создали в Советском Союзе параллельную экономику, ориентированную на потребности гражданина, а не на решение глобальных государственных задач.
Что не нужно стране
Одним из громких дел Отдела по борьбе с хищением социалистической собственности — знаменитого ОБХСС — было «Дело Шера». В 1950-х годах главный инженер Киевской галантерейной фабрики Михаил Шер организовал производство модных в то время нейлоновых рубашек из ткани для пошива парашютов. Ткань брали на Дарницком шелковом комбинате как неучтенный или списанный товар. Производились рубашки на простаивавших станках. Продавалась продукция через официальную торговую сеть. Только в накладных отражали 20 процентов продукции. Выручка за остальные 80 процентов шла хозяину производства. В этом предприятии принимали участие не только сотрудники фабрики и магазинов, реализующих продукцию, но и советские чиновники.
При аресте у Шера было конфисковано 3,5 миллиона рублей (огромная по тем временам сумма). В 1963 году предпринимателя приговорили к расстрелу. Так сурово советская власть решила покарать человека за организацию производства нейлоновых рубашек в обход государства. При этом само государство их производить не хотело.
Спектр производимых подпольно товаров был весьма широк: пластиковые пакеты, люстры из стекла, замаскированного под хрусталь, калоши, сделанные из резиновых шлангов, и тому подобное. Но самым прибыльным и распространенным производством был пошив одежды. Из-за невозможности купить модную и качественную одежду в магазинах советские граждане буквально охотились на продукцию подпольных производств.
Производство организовывалось на каком-нибудь официальном предприятии, где цеховик занимал некую ответственную должность, а чаще являлся его руководителем. Закупить сырье официально было невозможно, поэтому предприниматели договаривались со смежниками — такими же цеховиками или чиновниками. Те оформляли эту продукцию как списанную или просто не учитывали. Также работали со специальными фондами, через которые распределялись по предприятиям ткани, фурнитура, пластмассы и т.д. Руководителям этих фондов давали взятки, которые, по оценкам сотрудников ОБХСС, составляли примерно 10 процентов стоимости выделяемых фондов. Взятки также давались и проверяющим структурам.
Прибыльность цехового производства была огромной. Например, «хрустальный» стакан, сделанный из стеклянного при помощи гравировки, продавался в 20 раз дороже себестоимости. Разумеется, продажа стекла под видом хрусталя — это обман клиента. Но советский потребитель был рад купить хоть что-то отличное от унылой продукции обычных магазинов.
На одежде также зарабатывались состояния. Продукция раскупалась моментально. При этом владельцу бизнеса не нужно было тратиться на рекламу. Скажем, комбинаты получали по документам мех на детские шубки, шили полупальто, на которые нужно было почти втрое больше материала. В результате комбинат зарабатывал более 200 процентов прибыли с каждого изделия. Обычные майки путем нанесения рисунка превращались в модные, которые продавались в разы дороже.
Скажем, предприятию «спущен» план на производство тысячи детских маек, которые в магазине стоят 1 рубль 10 копеек. Однако из этого количества материала можно произвести тысячу мужских футболок, которые стоят в 10 раз дороже. Тогда фабрика отчитывалась за дешевые майки, а реально производила дорогие футболки. Швея в подпольном производстве зарабатывала примерно 800-900 рублей в месяц. Это в то время, когда месячная зарплата инженера составляла 130 рублей.
Фото: фотохроника ТАСС
Как отмечает экономист Татьяна Корягина, теневая экономика росла бурными темпами в последние 30 лет существования СССР. Этот вывод она делает из анализа количества занятых в цеховом производстве людей. Разумеется, эти данные весьма приблизительны, поскольку речь идет о нелегальном производстве.
Так, по сведениям экономиста, в начале 1960-х годов в подпольных предприятиях работало 6 миллионов человек, в 1974 году — 17-20 миллионов человек, а в 1989 году — 30 миллионов человек. А это 12 процентов численности населения СССР. Согласно расчетам Корягиной, к концу 80-х годов объем накоплений советской теневой экономики достиг 20-25 процентов всей личной собственности в стране.
Фаберже в коммуналке
Подпольные миллионеры жили, как и все граждане. Из-за отсутствия свободного рынка жилья хозяин прибыльного производства мог жить в коммуналке вместе с обычными гражданами. У одного такого предпринимателя — директора фабрики-прачечной, по воспоминаниям его родственников, в тесной комнатушке коммунальной квартиры хранились подлинные яйца Фаберже и оригинальная картина Маковского.
Однажды в коммуналку пришли сотрудники ОБХСС, чтобы провести обыск в комнате подозреваемого в подпольном предпринимательстве директора. Непосредственно перед обыском цеховику чудом удалось передать на хранение соседу — инвалиду Отечественной войны — старый потрепанный чемоданчик. «Пускай пока у тебя постоит», — сказал он. Сосед не возражал. Ничего не найдя у директора, органы удалились.
А буквально через несколько дней с инвалидом произошел крайне неприятный случай. Он проталкивался на своих костылях в трамвае и случайно задел человека в голубых погонах. Тот ему нахамил. Ветеран, не долго думая, огрел человека в форме костылем. Тот не мог вынести такого оскорбления и сопроводил калеку в ведомство, в котором работал, — на Лубянку. Решили оформлять этот инцидент как политическое дело.
Об инциденте стало известно соседу-предпринимателю. Он взял тот самый потертый чемоданчик и отправился в известное ведомство. Вернулся вместе с ветераном, правда, без чемоданчика. «Неподкупные» чекисты оказались вполне сговорчивыми ребятами. Главное — предъявить убедительные аргументы.
Цеховики занимались также и благотворительностью. В СССР в опале было не только частное предпринимательство, но и религиозная деятельность. Тем не менее, помимо официальных религиозных структур, находившихся всецело «под колпаком» у КГБ, существовала еще и неформальная религиозная деятельность. Но на нее нужны были деньги. И их предоставляли все те же цеховики.
Когда рухнула советская экономика, они попытались выйти из тени. Кому-то это удалось, кому-то нет. Кто-то не выдержал конкуренции с начинающими олигархами. Однако редкий современный крупный бизнес на постсоветском пространстве обошелся без капиталов, заработанных цеховиками в советское время.