Кто такие южные славяне
Южные славяне
Южными славянами называют сегодня группу народов, которые говорят на южнославянских языках. По географическому положению они занимают: Балканский полуостров, Альпы. К ним относятся: боснийцы, болгары, хорваты, македонцы, черногорцы, сербы, словенцы. Соответственно, проживающие в одноименных государствах.
История южных славян
В пятом веке нашей эры венеды (предки древних славян) распались на антов и склавинов. Обе этнические группы в шестом веке воевали с Византией. Причинами войн были противостояние племен из Европы с регионами (Черного и Средиземного морей), где сохранялось рабовладение. Около века длились эти войны. И в итоге славяне обосновались на территории реки Дунай и части Балкан. Так и образовалась группа южных славян.
Они пришли на Балканский полуостров примерно в пятом-седьмом веке нашей эры. Было их около сотни тысяч. По сравнению с другими народами и государствами это было очень маленькое количество. Славяне заселяли Альпы со стороны Австрии вплоть до Черного моря. Уже к концу шестого века появилось первое южнославянское государство – Склавиния. Но вскоре оно было разгромлено византийцами. В первой половине седьмого века славяне образовали Союз семи дунайских племен.
Почти одновременно со славянами на Балканы пришли тюркско-булгарские племена, основавшие Болгарское ханство. Оно достигло расцвета в девятом веке, завоевала почти весь Балканский полуостров. В десятом веке крестьяне восстали против феодального строя. Все это значительно подкосило власти Болгарского государства. Оно распалось в 1018 году с помощью Византии.
В девятом веке из появилось еще одно государство, сербское – Рашка. Тремя веками позже Рашка ассимилировала все сербские земли, став важнейшим на Балканах. Но сербские государства быстро приходили к концу. Причиной этого были внутренние проблемы, а также нападение Византии в одиннадцатом веке.
Когда начался упадок Византии, Болгария и Сербия стали набирать обороты. Но в 14 веке эти государства не смогли совладать с турками и были порабощены.
В период Средневековья существовала Австро-Венгрия, в которую входили Хорватия и Словения. Болгария же принадлежала Османии, позже – Турции.
Образ жизни и политическое устройство
Ячейкой общества была патриархальная семья – задруг. Совокупность нескольких семей составляла соседскую общину. В результате появления государств появлялись князья, знать. На смену племенам приходили княжества.
Постепенно у южных славян зарождаются феодальные отношения, особенно это проявилось в Болгарском ханстве. Но нельзя недооценивать факт, что они появились на Балканах еще до заселения южных славян. Большая часть крестьян попадала в феодальную зависимость. Помимо этого они обязаны были платить налоги.
Феодальный строй приводи к росту посевных участков. Интенсивно происходила вырубка лесов для освоения земель.
Культура южных славян
Больше всего похвастаться культурным развитием могла Болгария. Входившие в ее состав племена объединились, сплотились. И это создание единого народа стало главной причиной культурного прогресса.
Во-первых, сформировался болгарский язык. Во-вторых, как следствие, возникла письменность. В-третьих, литература. Написанная на своеобразном болгарском языке, она резко отличалась от литературы других европейских стран, написанной на латыни. В книгах звучали патриотические нотки. В-четвертых, архитектура. Все постройки как бы показывали единство и силу Болгарского государства. В-пятых, музыка и живопись.
Конечно, и другие южнославянские государства происходили эти ступени. Просто немного медленнее и позже.
Своеобразие Южных славян: сходства и различия народов
В выборку генетики включают тех людей, предки которых и они сами относили себя к определенному этносу и были связаны с определенным географическим местом.
Правда особое внимание прошу обратить на страну Боснию и Герцеговину, ведь в данном исследовании население разбито по географическому признаку на «боснийцев» и «герцеговинцев».
Отсутствует и обзор территориальных популяций Черногории, а также болгар.
На карте ниже, которую я прикрепил, видно и то, что южных славян отделяют от восточно-западных Австрия, Венгрия, Румыния и естественные рубежи.
Почему словенцы из Словении стоят особняком мы узнаем после анализа других народов
Это Карта генетических расстояний от «кого-либо» по гаплогруппам Y-хромосомы
Качество, увы, не HD)
1) Балановский начинает свой анализ с македонцев
И они ожидаемо «заходят» зеленым на северные территории современных Греции и Албании, и на юг Италии
— Однако, территории Боснии и Герцеговины и Хорватии окрашены в красные тона
— популяции румын также оказываются в зеленой зоне (карта сверху для удобства).
— Молдова (найдите Кишинёв) окрашена в желтые тона.
2. Открываем карту для сербов
— Видим очень сходный с македонцами ландшафт, который однако исключает север Албании и Греции; зеленый тон в Италии светлеет.
— генофонды Хорватии, Боснии и Герцеговины окрашены в желто-зеленые тона
— снова зеленая полоса в сторону Кишинева
3. Далее рассмотрим вместе хорватов, боснийцев и герцеовинцев
— Генетические расстояния от тех, кто называет себя хорватами и боснийцами и близкие к ним популяции практически идентичны.
— население Херцеговины (на сербском так) также «прижимается» к Адриатическому морю.
И травяное пятно между Бухарестом и Кишиневом превратилось в тускло-желтое.
по направлению к Черному морю оранжевый цвет.
Вот на всякий случай карта разделение на Боснию и Херцеховину.
Основные города последней: малоизвестные Мостар и Требине.
В этническом отношении состоит из хорватов, босняков и сербов
4. А вот и обещанная карта расстояний от мужчин-словенцев
(Которые южные славяне; словаков относят к западным)
Карта не вписывается с рамки южных славян, но и они несколько далеки от русских и белоруссов, и еще и от поляков.
Особое промежуточное положение генофонда словенцев согласуется и с их лингвистическим своеобразием [Kushniarevichetal., 2015], и с их генетическим своеобразием по другим генетическим системам.
Она сражались за югославскую родину
Отношение к русским
По мотивам поста, где македонцы подвезли парня и девушку и не взяли денег на радость и удивление. Имея довольно внушительный опыт путешествий, я встречал две нации, которые искренне позитивно настроены к русским.
Генетическая картина хазар и проблемы древней ДНК
В интервью PCR.News она рассказала о работе.
Интерес к хазарам у меня был давно. В 90-е годы я увлекалась Гумилевым. Хотя сейчас это считается дурным тоном, но мне Гумилев нравился: писал весело, а для человека, который далек от биологической науки, каким я была в 90-х, это звучало очень даже убедительно.
Тогда я прочитала про хазар, отложилось, что интересный народ, пришел ниоткуда, ушел в никуда.Потом мне попалась на рецензию статья, где авторы пытались доказать, что ашкенази-евреи произошли от хазар. Это была не совсем корректная работа.
5 лет назад Татьяна обратилась к археологу-полевику Владимиру Ключникову, который работает с историком-антропологом Еленой Батиевой непосредственно с захоронениями хазар. В состав команды входили и ростовский медицинский генетик Игорь Корниенко, а также А. Михеев из Окинавского Института Науки и Технологии
Мы совершенно точно знаем, что это — правящий хазарский класс, тетьки-дядьки с богатым погребением. У каждого индивидуальный курган, разные могилы вдоль Дона восьмого-десятого веков. Бывало, хоронили с лошадью, особенно богатым клали верблюда. Откуда верблюд в Ростове? Это все-таки знак статуса, они ж не бегают там как бездомные собаки.
Контаминация от археолога будет на поверхности костей. А верхний слой убирается. Внутри есть посторонние бактерии, но не ДНК копавшего. Но может быть, например, ДНК человека, который неаккуратно очищал кость в лаборатории. И если это будут разные люди, мы увидим. Особенно хорошо, если на Окинаве (Япония( будут люди одной национальности, а в России — другой. У них будет разница по снипам, и ты можешь легко увидеть, кто это дело засорил. Или если кость девочкина — пусть мальчики делают. Было бы идеально, чтобы работали с костями азиатов, например, африканцы. Контаминацию от них было бы очень легко определить. Но где найти африканцев в Ростове?
То есть, Татьяна просит своих аспирантов и партнеров провести собственный анализ одного и того же образца, чтобы исключить возможность ошибки.
— Почему коммерческие платформы не подходят для анализа?
Коммерческие платформы хорошо работают в идеальных условиях. Когда у тебя есть идеальный геном и есть идеальный кусок, который идеально на этот геном ложится. Тогда тебе человек уже не нужен. Но древняя ДНК — вещь не идеальная. Она — вещь рваная и убитая. В ней есть куча ошибок. И как ее положить на геном.
И еще проблема в том, что древняя ДНК фрагментирована и концы этих фрагментов ДНК испорченные. Изначально у нас туго заплетенная ДНК. Со временем ДНК рвется и портится, она на концах расплетенная и незащищенная. На этих концах цитозин деаминируется в урацил и читается как тимин. То есть количество переходов С в Т на концах большое.
На сегодняшний день команда готовит работу по 9 геномам хазар.
Что же с теорией о евреях-ашкеназах? Кто-то из хазар вполне мог принять иудаизм. Но то, что в массе они не могли быть предками ашкенази-евреев — это точно. Они несли слишком большой азиатский компонент, этого компонента в современных ашкенази нет. Была статья несколько лет назад, исследователи выложили специфичные маркеры ашкенази-евреев. У хазар их нет. А если есть, то на уровне случая (для полноты картины нужны данные).. Хазары 400 лет командовали большим куском степи. Скорее всего, они захватили торговые пути и создали разным народам условия для торговли как в свободной экономической зоне. Так как кочевники жили в степях, то городам они не мешали
Хазарский воин. Рисунок Михаила Кристи.
Какие народы в теории ближе к хазарам? Это юг Сибири, кочевой пояс. Нет ни одного народа, на который они были бы похожи идеально. Но примерно это якуты, буряты, кто-то похож на киргизов, на казахов. Большой сибирский набор.
Примечание: тест мужской линии сейчас стоит примерно 6-7 тысяч рублей, мужская и женская линии 13-20
Генетический портрет нанайцев
Генофонд двух крупнейших родовых групп самар и бельды был исследован специалистами Медико-генетического научного центра и Института общей генетики РАН при участии коллег из российских научных организаций (Комсомольск-на-Амуре, Новосибирск, Кызыл, Уфа) и Казахстана. Авторы статьи в журнале «Генетика» Ю.В. Богунов и Е.В. Балановская.
Судя по историческим данным кланы бельды (бэлдай) и самар (самагир) формировались независимо друг от друга. Этнографы и историки предполагают, что клан бельды сформировался на основе трех компонентов: автохтонного, тунгусоязычного и приморского (включая айнов). Считается, что самагир образовался с помощью миграций тунгусоязычных популяций Забайкалья, ассимилировавших аборигенное население левого притока Амура.
«Восточноевразийская» гаплогруппа С2 (37%) у бельды представлена четырьмя субветвями С2b1a, характерной для коренных народов Сибири и Дальнего Востока. «Восточноазиатская» О (22%) представлена в основном субветвью О1 (12%).
У мужчин самар (38 образцов) преобладает приамурская субветвь N3a6 — 84%. Остальные 16% их генофонда представлены носителями гаплогрупп О1b, С2b1a и J2a1a.
На основе этого авторы выдвинули гипотезу о двух независимых путях миграции носителей N3a, сформировавших два самых крупных клана нанайцев. Причем по времени эти миграции были разделены: возраст γ-кластера клана самар (1400 ±500 лет) почти вдвое превышает возраст α-кластера бельды (800 ± 500 лет). На то, что клан самар более древний, чем бельды, указывает и более высокое разнообразие вариантов N3a у самар.
Богунов Ю.В., Жабагин М.К., Богунова А.А., Каменщикова Е.Н., Мальцева О.В., Беленикин М.С., Короткова Н.А., Дамба Л.Д., Юсупов Ю.М., Янковский Н.К., Балановский О.П., Балановская Е.В. Генофонд коренных народов Дальнего Востока: генетическая реконструкция происхождения нанайских родов (бельды и самар) // Генетика. 2018. Т.54. Приложение. с. S99–S102. DOI: 10.1134/S0016675818130052.
Генофонд Новгородской земли. Сравнение с другими русскими. Дославянский вклад
Итоги
У 6-ти гаплогрупп (мужских линий) из 20-ти найденных частота выше 5%: R1a*(38%), R1a1d-М458 (11%), N3a4 (9%), N3a3 (8%), I1 (7%), R1b-М269 (6%). Основу генетического портрета составляют варианты гаплогрупп R1a и N3.
Мажорная гаплогруппа R1a характерна для западных и восточных славян.Гаплогруппа N3 (N1c), распространена по всему северу Евразии от Скандинавии до Дальнего Востока, две ее ветви – гаплогруппы N3a4-Z1936 и N3a3-VL29, составляют почти пятую часть генофонда новгородцев (17%). У удмуртов, финнов, марийцев «линия» N доминирует в генофонде
Первая ветвь условно названа «финской». Чем краснее, тем ближе население по генотипу.
2-я гаплогруппа условно «прибалтийская».
N3N4 часта у русских Архангельской и Вологодской областей. Этим они и отличаются.
N3a3 : область ее высоких частот включает ареалы народов Прибалтики и часть Псковщины и тверских карел. Конкретно для этой ветви по STR гаплотипам впервые был выделен особый «балто-славянский» кластер α. Туда попали и гаплотипы белорусов, украинцев, литовцев.
Но удивительно то, что балтоязычные литовцы (язык близкий к славянским) и финноязычные эстонцы, географически столь близкие и образующие на карте единую географическую зону максимальных частот N3a3, четко расходятся по кластерам.
Часть их гаплотипов новогородцев вошла в небольшой «новгородско-финский» кластер β, В его гаплотипе-основателе находятся два новгородских образца (из наиболее северной популяции) и гаплотип мари, а от них происходят гаплотипы, встреченные у эстонцев, марийцев и у двух русских из Центральной России. Все остальные гаплотипы из новгородских и прочих русских популяций находятся в другой части сети, зачастую вместе с финноязычными популяциями. Это указывает, что гаплогруппа N3a3 в русских популяциях обычно фиксирует не только дославянский, но и добалтский пласт генофонда, не связанный с балто-славянским кругом популяций.
Новгородские русские с генетической точки зрения
На графике выделяются 4 кластера, причем все 4 популяции Новгородчины вошли в один и тот же кластер, между севером и югом. Показательно, что порховская популяция, генетически объединилась с остальными новгородскими популяциями, а не с другой географически соседней псковской популяцией.
В «Южный» кластер вошли популяции белорусов, украинцев, русских центральной и южной России. В «Северный» кластер, кроме чрезвычайно отличных друг от друга русских популяций Архангельской области, вошли карелы Карелии, тверские карелы, вепсы, а также мологжане из Ярославской области.
Второй важный вывод работы состоит в том, что все 4 популяции Новгородчины оказались генетически сходными, несмотря на современные административные границы. «Поэтому наши опасения, что поздние миграции и административные преобразования последних пятисот лет изменили генофонды русских земель, оказались сильно преувеличены» — пишут авторы. Куда в большей степени на генофонд Новгородчины оказал влияние ландшафт. 3 новгородские популяции располагаются на реках, с которыми связывают расселение славян. А вот ландшафт четвертой популяции (Анциферово) отличается от остальной территории – вместо рек там озера, что не отвечает требованиям славянских поселений и соответствует, скорее, местам, типичным для дославянского населения. Особенности генофонда этой популяции также поддерживают эту гипотезу.
Балановская Е.В., Агджоян А.Т., Схаляхо Р.А., Балаганская О.А., Фрейдин Г.С., Черневский Д.К., Черневский К.Г., Степанов Г.Д., Кагазежева Ж.А., Запорожченко В.В., Маркина Н.В., Козлов С.А., Палипана С.Д., Балановский О.П. Генофонд новгородцев: между севером и югом // Генетика. 2017. Т 53, № 11. С. 1338–1348
Южные славяне. Рождение, расселение, различные культуры и языки
В VII веке происходит широкое расселение славян по всему Балканскому полуострову. Тут и начинается история южнославянских народов — болгар, македонцев, сербохорватов, словенцев. Складывание первоначальных южнославянских народностей и их культур происходило в условиях масштабных племенных передвижений и смешений. Источниками ему послужили различные этнические группы — как славянские, так и неславянские. Со славянской стороны прослеживается участие, помимо придунайских словен-дулебов и антов (составивших основу южного славянства), также выходцев из разных западнославянских областей. Из неславян свой вклад в формирующееся единство внесли местные романцы (влахи), иллирийцы, фракийцы. Все это отразилось как в языках, так и в материальной культуре древнейших южных славян.
Участие неславян проявилось в массиве словарных заимствований. Некоторые из них даже распространились на несколько южнославянских языков — те, что относились к самому раннему этапу завоеваний начала VII в. Их крайне небольшое количество [66] свидетельствует о враждебных отношениях между славянами и местными жителями. Вместе с тем среди них есть весьма показательные — названия культурных растений (чечевица, латук), термин *bъkъ, обозначавший открытый каменный очаг (в отличие от обычной для славян печи-каменки).
Дальнейшие заимствования языков
С обоснованием славян на новых землях количество заимствований из местных языков резко возрастает.
Гораздо слабее балканизация в сербохорватском языке, но и здесь немало греческих и романских (а также древних германских) заимствований.
Наконец, в языке словенцев присутствуют многие слова романского и германского происхождения.
Все эти заимствования охватывают различные сферы жизни, в том числе повседневной, не ограничиваясь, к примеру, неизбежно пришедшими с христианством церковными понятиями. Скажем, среди болгарских заимствований из греческого — пирон, «гвоздь», стомна, «глиняный (гончарный?) кувшин», хора, «люди» и т.д.; из романского — комин, «дымовая труба», маса, «стол», сапун, «мыло» и т.д. Рост количества заимствований, как и археологический материал, отражает начало мирного взаимодействия и взаимного смешения народов на балканской земле.
Письменные источники о славянах VII века
VII век беден письменными свидетельствами о славянском образе жизни. Это касается в равной степени всех групп славянских племен. Даже «случайная» информация на эту тему в источниках того времени крайне редка. Византийская «этнография» вместе со всей культурой пришла по сравнению со временами Прокопия и Маврикия в крайний упадок, а латинская еще не родилась. Единственное «этнографическое» упоминание о славянах — ставшая притчей во языцех их «нечистота» в перечне «О недостатках народов», который связывают с именем Исидора Севильского. Ничего, кроме известного еще с VI в. презрения цивилизованного писателя к невзыскательной жизни «варваров», мы из этой заметки извлечь не можем. Нет в ней, кстати, и чего-то специфически антиславянского — парой строк выше Исидор (?) поминает «пьянство испанцев», своих соотечественников, а на первом месте (славяне на предпоследнем) мы наблюдаем «зависть иудеев». Другое дело, что целому ряду «варварских» племен Исидор (?) не подыскал никаких положительных черт. Помимо славян — «жестоким» гуннам, «раболепным» сарацинам, «алчным» норманнам, столь же «нечистым» свевам и «тупым» баварам. У римлян же и у правивших Испанией готов он не нашел отрицательных черт. Как бы то ни было, этот памятник позднеантичной мизантропии полновесным источником нам не послужит.
Культуры южных славян
Итак, при практическом отсутствии письменных свидетельств почти единственным источником данных о материальной культуре и общественном устройстве славян, в том числе и южных, становятся данные археологии. В южнославянском ареале в первой половине VII в. складывается четыре археологические культуры:
Ипотештинская культура
Основные его центры, однако, теперь располагались к югу от Дуная, где осели северы и другие выселившиеся «роды». На захваченных ими землях ромейского диоцеза Фракия уже с конца VI в. развивается славянская попинская культура. Она сохраняет многие черты преемства с ипотештинской, но имеет и яркие особенности.
Попинская культура
Основные памятники попинской культуры найдены на северо-востоке современной Болгарии, в придунайских областях Скифии и Нижней Мезии. Здесь в результате нашествий конца VI — начала VII в. образовалась территория, сплошь заселенная славянами, без существенных следов туземного населения или присутствия авар. В Нижнем Подунавье (Гарван, Попина и др.) археологами открыты неукрепленные поселения с квадратными полуземлянками. Близ поселений располагались могильники с погребениями исключительно по обряду кремации. Дальше на юг эти приметы славянской культуры уже несколько размываются. В центральных районах будущей Болгарии пришельцы чаще подселялись к местным жителям и использовали их могильники. Вместе с тем и здесь известны как поселения, так и могильники чисто славянского типа. На юге их ареал захватывает долину Марицы, не доходя, однако, до Эгейского моря. Заселенные славянами земли к югу от гор Гема получили уже в то время название Загорье, или Загора.
Славяне попинской культуры жили, как и их сородичи к северу от Дуная, в полуземлянках площадью около 12 м2. В одном из углов дома располагалась округлая с внешней стороны славянская печь-каменка. Давшее имя культуре селище Попина занимает площадь 3700 м2 и включало 63 дома. Переселение «родов» различного происхождения ускорило разложение большесемейного и старого общинного уклада. Попинская соседская община состояла из отдельных дворов-домохозяйств. Около жилищ располагались связанные с ними хозяйственные ямы. Кроме того, на некоторых поселениях обнаружены вкопанные в грунт «цистерны» для воды. Тем не менее еще и в Новое время большая семья у болгар распалась не вполне. Ее пережитком оставалась задруга — объединение родственных малых семей в хозяйственных делах. Но даже при распаде задруги малые семьи объединялись в «фамилии», а те — в «роды», наследники древних племен.
Древности попинской культуры включают, прежде всего, керамику. Лепная посуда пражских типов постепенно уходит в прошлое, уступая место ипотештинской гончарной. На попинских могильниках ипотештинские сосуды, часто с волнистым орнаментом, уже в подавляющем большинстве. Но на поселениях преобладает лепная. Это свидетельствует и о том, что основная масса гончаров-инородцев действительно ушла вместе со славянами за Дунай, и о том, что за Дунаем гончарный круг восприняли сами славяне. Использовали его, однако, в основном для изготовления ритуальной посуды.
Главными занятиями попинцев являлись земледелие и скотоводство. Охота играла вспомогательную роль. Судя по остаткам костей домашних животных, разводили в первую очередь крупный рогатый скот (чуть менее половины стада), далее шли свинья и мелкий рогатый скот. Развивалось и коневодство. Охотились на кабана — излюбленную дичь древних славян, — а также на серн, оленей, туров. Олень среди дичи в среднем даже преобладал, хотя кое-где предпочитали по-прежнему кабана.
Хоронили своих умерших попинцы, как уже сказано, по обряду кремации. Прах вместе с оставшимся после сожжения скудным инвентарем (остатки поясного набора, украшения) клали в глиняную урну и зарывали на глубину от 20 до 80 см. Курганов попинцы не строили. В более южных областях славяне могли перенимать от местных жителей ритуал трупоположения, но определенных доказательств этому нет.
Племена попинской культуры в основном — осевшая к югу от Дуная часть Семи родов. Земля смолян на Марице являлась пограничной между попинской и западнобалканской культурными областями. Таким образом, этнографическое деление южных славян в VII в. не вполне соответствовало описанному выше делению языковому. Скорее — римскому провинциальному делению. Македонские племена в целом не входили в попинскую культуру, охватывавшую преимущественно славян диоцеза Фракия.
Славяне Нижнего Подунавья находились в известной зависимости от Аварского каганата. Однако следов аварского присутствия и культурного воздействия среди попинцев практически нет. Семь родов сложились как самостоятельное племенное объединение — поставлявшее при необходимости кагану воинов, но управляемое собственными князьями«архонтами». Свой князь имелся у каждого вошедшего в союз «рода». У северы такой «архонт» Славун упоминается уже в VIII в., под властью болгар.
О том, что власть в роду северских князей передавалась много лет по наследству вместе с родовыми именами, быть может, свидетельствует предание о «царе» Славе из «Апокрифической летописи» XI в. Слава якобы поставил сам пророк Исайя в качестве «царя» «куманам» (болгарам) после их переселения в Нижнее Подунавье. «И тот-то царь населил хору и грады. Люди же те в некоей части были поганые. И тот же царь устроил 100 могил в земле Болгарской; тогда нарекли имя ему “100 могил царь”. И в те лета было изобилие всего. И появились 100 могил в царствование его. И тот же был первый царь в земле Болгарской, и царствовал лет 100 и 14, и скончался». Только после этого летопись переходит к «царю Испору», то есть к правившему с 680 г. хану дунайских болгар Аспаруху.
Слав «Апокрифической летописи» — явно персонаж топонимического предания, связанного с реальной местностью Сто Могил на северной, задунайской, периферии древнего Болгарского ханства. Устное предание (как и большинство преданий такого рода) не несло в себе никаких хронологических указаний. Не звучало в фольклоре, конечно, и имя библейского Исайи. «Летописец» мог хронологически расположить Слава перед болгарскими ханами, князьями и царями именно потому, что Слав, герой местного предания, выпадал из их последовательности и казался изолированным. Таким образом, однозначно видеть здесь отражение реалий доаспаруховой, «славянской» Фракии все-таки рискованно. Историческим прототипом (или одним из прототипов) Слава, в принципе, мог быть и тот же известный нам Славун. Но, учитывая традицию «родовых» имен у славян, нельзя исключить за известным нам «архонтом» северов и после него длинный ряд князей со схожими именами. Беря в расчет становление в том же VII в. наследственной власти у других славянских племен, отрицать такую возможность не стоит.
Мартыновская культура
В западной и южной частях Балканского полуострова (ромейской префектуре Иллирик) складывание славянской культуры проходило в три этапа. На первом этапе, на рубеже VI–VII вв., произошло расселение на западе Балканского Подунавья славян, относившихся к пражско-корчакской археологической культуре. Из них нам известны лендзяне в Далмации и мораване на балканской Мораве. Их древности продолжают развитие прежней культуры. Но в начале VII в. они перекрываются новым культурным типом, охватившим гораздо большие пространства — от Дуная до Фессалии включительно. Эта так называемая мартыновская культура сложилась в рамках того культурного симбиоза, который характеризует и культуру аваро-славянскую. Многими своими чертами она близка к ней. Развиваясь сначала параллельно с пражско-корчакскими древностями, затем она поглотила и сменила их. Окончательная смена, вместе с почти полным исчезновением аварского элемента, наступает на третьем этапе, который на основе данных письменных источников можно связать уже с приходом сербов и хорватов в 620–630-х гг. Именно тогда сложились и языковые особенности западной части южного славянства.
Древности первого, пражского, этапа появились на Балканах уже в VI в. В первой половине наступившего века по Адриатике и в южнославянском Подунавье отмечены немногочисленные следы принесшего их населения. Это могильники и отдельные захоронения с трупосожжениями, поселения с типично славянскими полуземлянками, расположенные в Хорватии, Сербии и Боснии. Еще один небольшой могильник с 15 трупосожжениями VII в., в урнах и без урн, найден в древнеэллинской Олимпии. Это след продвижения пражских племен на юг вместе с переселенческим потоком тех лет. Часть находок — на Неретве, в Олимпии, — сделаны среди развалин ромейских строений прежней эпохи.
Результатом смешения, собственно, и стало появление мартыновской культуры. К нему вели и новые славянские переселения, и поступательное развитие местных славян, все глубже взаимодействовавших с жителями покоренных ромейских провинций. Переход от пражской к мартыновской культуре с ее гончарной керамикой и наземными домами особенно заметен на материале боснийских поселений. Облик их на протяжении VII в. разительно изменился.
В сложении мартыновской культуры, наряду с местными жителями и славянами первой волны, несомненно, участвовали и новые пришельцы из-за Дуная. Среди них и авары, но в меньшинстве. Основную массу составляли именно славяне — как пришедшие из Нижнего Подунавья через Видинскую переправу, так и вновь переселяемые на ромейские земли по приказу кагана. Поэтому в Среднем Подунавье оказались восприняты сложившиеся в Поднепровье традиции антского искусства, давшие имя новой культуре. Поэтому же не повлек за собой заметных культурных изменений последующий приход на Балканы антских племен сербов и хорватов — к тому же так или иначе вовлеченных еще в Центральной Европе в орбиту аварского культурного симбиоза. Южнее, в Македонии, антский элемент изначально представлен как минимум сагу датами. Поселения и могильники, которые можно связывать с мартыновской или балканской аваро-славянской культурой, охватывают обширную территорию. Это земли Сербии, Боснии, Хорватии, Македонии, Греции.
На севере, в Сербском Подунавье, племена мартыновской культуры еще сохраняли заметные черты древнеславянского быта. Так, обитатели селища VII в. Кула жили в квадратных полуземлянках глубиной около 70 см, площадью от 6,25 до 12,25 м2, с печами-каменками в углу. Вместе с тем на боснийских селищах прослеживается смена их наземными домами. Эта смена ускорялась и знакомством с местными традициями. Только наземные дома строили в Далмации и в южной части Балкан. Впрочем, и они довольно скромны, на взгляд ромейских горожан. Нередко славяне не разрушали (как подчас на востоке) занятые поселения туземцев, а обживали их дома. Полное восприятие местного домостроительства уже после разрушения античного города демонстрирует славянское селище VII в. на острове Керкира. Здесь славяне жили в большом селении на возвышенном плато, в наземных двухкамерных домах площадью около 20 м2, с кирпичными стенами, каменным цоколем и черепичной крышей.
Занятия славян оставались традиционны — земледелие, скотоводство, в меньшей степени охота и рыболовство. Все эти виды хозяйствования находят археологическое подтверждение. Среди орудий труда южных славян отмечены железные серпы, косы, деревянные рала с наральниками из железа, каменные жернова, многочисленные пряслица, рыболовецкие снасти. Наряду с костями домашних и диких животных обнаружены и кости рыб (сом, осетр). О развитии техники земледелия свидетельствует появление в Восточной Македонии больших зернохранилищ, где запасались пшеница и просо. Известно, что в Греции славяне занимались садоводством, выращивая плодовые, в том числе на продажу. Достойно замечания, что продавали они и хлеб, и овощи.
Велестинская коллекция позволяет, хотя и довольно приблизительно, судить о внешнем облике славян, создавших мартыновскую культуру. Мужчины носили довольно длинные, но уже не до плеч, волосы и густые бороды. Одежда их — типично славянская рубаха с узорчатой вставкой, штаны и сапоги. Один из персонажей изображен в застегнутом на груди наряде вроде кафтана или даже тулупа. Все убранство этого лица покрыто пышным узором, заставляя думать, что перед нами носитель власти. На голове у этого «князя» диадема, наподобие убора византийских императоров. Женщины прятали волосы под головными уборами, носили покрытые узорами юбки или опять же штаны. В набор украшений входили серьги, височные кольца, перстни, браслеты, бусы, гривны. Верхней одеждой и мужчинам, и женщинам служил плащ типа корзна, застегивающийся на плече фибулой.
Культура Коман
Осевшие в Иллирике славяне, отказавшись от обряда трупосожжения на протяжении VII в., стали погребать умерших в землю, головой, как правило, на запад. В головах и в ногах покойного нередко устанавливали камни, иногда всю могилу обкладывали камнями, и еще реже отмечены намогильные плиты. Наибольшее влияние христианского ритуала мы можем видеть у вполне «огреченных» в быту славян Керкиры. Здесь умерших клали в примитивные саркофаги из плитняка. Как правило, славянские могилы лишены инвентаря либо инвентарь очень беден. Однако имеются и богатые захоронения, подражающие кочевнической пышности (Чадовице в Хорватии). На той же Керкире инвентарь довольно богат и разнообразен.
Об общественно-политическом строе славян Иллирика мы можем судить не только на основании данных археологии, но и по письменным источникам. Если на востоке Балкан влияние авар лишь угадывается, то на западе оно не вызывает сомнений. Аварские воины-всадники присутствовали, пусть в ничтожном числе, на придунайском севере мартыновского ареала, селились (и погребались) вместе со славянами. Мартыновская культура в целом довольно близка к культуре каганата. Но дальше на юг о присутствии небольших аварских отрядов можно говорить лишь предположительно. Во всяком случае, они быстро растворились в славянской среде.
Конечно, в таких условиях не могло быть и речи о тех насилиях, которые потрясали народную память в Поморавье или на Волыни. Авары на Балканах стремились не ссориться со славянской знатью, не пытаться истребить ее, а опираться на нее. Именно с этим связано появление здесь антских древностей. Быть может, авары переселили в виде компенсации на новые, более просторные земли побежденных антских аристократов. Возможен и иной вариант — они предоставили местной знати на службу переселенных антских мастеров.
Имущественное расслоение, конечно, ускоряло распад старых общинных связей. Происходил повсеместный переход к чисто соседской общине, создаваемой независимыми домохозяевами. Подгонялся он и межплеменным смешением. Тем не менее на западе Балкан «родовые» объединения-задруги сохранялись гораздо дольше и прочнее, чем на востоке. При этом кое-где задруга еще оставалась совместно ведущей хозяйство большой семьей. Не приходится сомневаться, что в VII–VIII вв. большая семья, пусть и делившаяся на отдельные дома, сохраняла свои права как основная ячейка соседской общины. При этом при освоении новых земель или на периферии освоенной территории, в горных областях, могли сохраняться и патронимические общины, происходившие от одного предка.
Богатства знати складывались, конечно, не только за счет освоения славянами давно окультуренных балканских земель. Гощения у только устроившихся соплеменников едва ли были выгодны, да и с точки зрения воинской этики не являлись чересчур достойным прибытком. Главным источником дохода еще долго оставалась война. Военная добыча обогащала не только знатных людей, к тому же победы сулили и приобретение новых земель.
По мере нормализации отношений с ромейским населением развивался еще один источник дохода — меновая торговля. Многие предметы «римского» облика на славянских памятниках получены именно этим путем, а не как трофеи. Ромеям представлялось, что славяне в торге дешевят. Как нередко при встрече «варварской» и «цивилизованной» культур, славян больше привлекали внешняя красота и необычность той или иной вещи, чем ее реальная стоимость. Выменивали, кстати, они и захваченную на войне у самих ромеев добычу — на нечто более интересное. Наряду с меновой торговлей, под влиянием ромеев и авар у славян развивалось и денежное обращение.
Во главе воинской знати стояли вожди славянских племен. На севере в первые годы это жупаны, которых лишь формально назначал каган. Говорящий о Македонии автор Второго собрания «Чудес святого Димитрия» не слишком последователен в обозначении здешних славянских вождей, именуя их «экзархами», «риксами», «архонтами». Сопоставление упоминаний наводит на мысль, что «архонт» и «рикс» являются синонимами, переводами славянского слова «князь». Можно было бы предположить, что «экзарх» — воевода, но также автор называет и аварского кагана. Для него это просто «военный предводитель», в том числе и тот же князь в этом качестве.
Деятельность южных славян в VII веке
К середине VII в. южные славяне в Македонии имели уже развитую военную организацию. В «Чудесах святого Димитрия» упоминаются различные роды войск, слаженно действующие при осаде городских стен, — «вооруженные лучники, щитоносцы, легковооруженные, копьеметатели, пращники, манганарии, храбрейшие с лестницами и с огнем». Упоминаются у славян и тяжеловооруженные «гоплиты» — как самая мощная и ценная часть воинства. Манганарии — инженеры осадной техники — составляли, судя по известиям этого источника, особый, привилегированный разряд мастеров в славянском обществе. При осаде вражеских крепостей на них возлагались особые надежды.
Больших успехов славяне достигли в мореплавании. По оценке Феодора Синкелла, «славяне приобрели большой навык в отважном плавании по морю с тех пор, как они начали принимать участие в нападениях на ромейскую державу». Выстроенные славянскими плотниками долбленые ладьи-однодеревки («моноксилы» по-гречески) могли теперь преодолевать огромные водные пространства. От устья Дуная они доплывали до Константинополя, пересекали Эгейское и Адриатическое моря. Славяне не только совершали набеги на острова Адриатики и Эгеиды, но и селились на них. Все это свидетельствовало о появлении и бурном развитии мореходных навыков, в частности — об освоении паруса. Соленые воды перестали быть для славян краем света и неодолимой преградой.
Приход христианства
Однако такая жесткость — именно сопротивление наступлению христианства — ответ на ощутимую угрозу его победы. В немалой степени — показатель слабости. Те из славянских вождей, кто искренне или относительно искренне искал дружбы с Империей, проявляли терпимость или даже интерес к христианству. В народной среде этот интерес пробуждался по мере — ив меру — смешения с местными, балканскими христианами.
О почитании у болгар и македонцев богов языческого пантеона Перуна (Додола) и Велеса можно сделать вывод лишь на основании топонимики и отчасти фольклора. С ними народная память связывала урочища, в которых они будто бы лично обитали. Именно в таких местах, без строительства капищ, их и почитали. Во времена становления христианских литератур боги оказались напрочь забыты. Правда, одно упоминание южнославянского языческого божества все-таки имеется — в болгарском переводе «Хроники» Иоанна Малалы имя Зевса заменено на «Поруна». Память о пантеоне сербохорватов и словенцев (теснее связанном с северным славянским) столь же смутна.
В целом же создается впечатление, что переселение довольно резко оборвало развитие «высшей мифологии» и организованной религии у южных славян. Причина этому — в недостаточно большом числе, а то и в полном исчезновении среди переселенцев мужчин-священнослужителей, ведунов. Женщины-ведьмы по вполне очевидным причинам казались воинам в долгих походах гораздо меньшей обузой. Но после возникновения постоянных общин с вполне патриархальным укладом ведьмы вновь стояли особняком от них. Единственными хранителями языческих традиций, как правило, остались князья и местные «старцы» — и дальнейшая судьба религии зависела теперь от их ревностности. Степень же этой ревностности чаще всего зависела от состояния отношений с Империей или просто с соседними городами. Имелись, конечно, еще воинские братства, замешанные на языческих поверьях об оборотничестве. Но они, естественные соперники крепнущей княжеской власти, либо сливаются с дружиной, либо вырождаются в не влияющие ни на что разбойничьи ватаги. Со временем закоренелые ненавистники христианства среди славянских «риксов» превратились скорее в исключение. Но все же для этого должно было пройти несколько десятилетий, а где-то и веков.
Парадокс заключается в том, что при заметном пренебрежении к «высокому» язычеству с его богами южные славяне сохранили весьма прочные следы язычества народного. Впрочем, парадокс это кажущийся. Язычество осталось в народной толще в форме разнящихся обычаев и поверий, не нуждающихся в княжеско-жреческом пантеоне, живущих самостоятельной жизнью. Памятником этой жизни являются «мифологические» эпические песни, сохранившиеся до Нового времени именно у южных славян. Персонажами этого эпоса, противниками или помощниками героев, являются не только духи низшей мифологии (вилы, юды, змеи, заимствованные из греческого фольклора чудовища ламии). Мы встречаем здесь и некоторых древних божеств — в первую очередь Солнце. Эпос сохраняет, например, осколки древнего мифа о «небесной свадьбе». В этом варианте рассказывается о земной девушке, похищенной Солнцем с помощью взлетевших в небо качелей и ставшей его женой. В других песнях Солнце состязается (не всегда успешно) с похваляющимися людьми. Очень древняя и восточным славянам известная песня рассказывает о споре Солнца, Месяца и Дождя — кто из них более полезен и любим.
Многочисленные пережитки языческой поры веками сохранялись в обрядности. Среди них — следы брака умыканием, встречающиеся у многих южных славян. Впрочем, не приходится сомневаться, что преобладала повсеместно «чинная» свадьба. В ее обрядности у южных славян также немало древних пережитков — например, ритуальная «враждебность» родни невесты к сватам или к самому жениху. В условиях разрушения родовых и традиционных свойственных связей в годы переселения такая враждебность могла являться отнюдь не просто ритуальной. То, что ее разновидности известны разным славянским племенам, — след сходных проблем в их истории. Эти проблемы, кстати, могли способствовать и воскрешению обычая умыкания невест.
К древнейшим славянским обычаям восходят многие календарные обряды южных славян. Однако иные из них еще в дохристианскую эпоху испытали местные, балканские влияния — также еще языческие. К исконно славянским обычаям относится, например, летнее животное жертвоприношение громовержцу. К славянским обычаям восходит и качание на качелях, сопровождавшее многие календарные праздники и приносящее, по поверью, плодородие земле.
Исконно славянский же по происхождению — обряд вызывания дождя посвященными громовержцу девственницами («додолами», «пеперунами»). Нагих, украшенных зеленью, их в этом обряде под пение заклинаний щедро обливали водой, имитируя дождь. По завершении обряда участники одаривались, приносились жертвы и следовала ритуальная трапеза. Через славян этот обычай восприняли соседние балканские народы. Но и сами славяне восприняли местный, балканский обычай вызывания дождя, языческий, приуроченный в христианском календаре ко Дню святого Германа (12 мая). В нем женщины хоронили или топили фигуру «Германа», понимаемую как искупительная жертва, умершая от «засухи ради дождей». Обычай восходил к почитанию фракийских умирающих и воскресающих богов плодородия человеческими жертвами. Но славяне восприняли его уже у крещеных фракийцев и уже в «замещенном», игровом виде.
Подобное же произошло с «кукерскими» играми — шествием ряженых «кукеров», которое вобрало в себя и исконно славянские, и балканские мотивы. Магические ритуалы и игровые бесчинства ряженых, облаченных в вычурные костюмы, завершались шуточным «убийством» и «воскрешением» их «царя». Источники обычая — древние фракийские дионисии и сходные с ними славянские ритуалы. Именно южные славяне, встретившись с замещением и пародированием ритуальных убийств у принявших крещение балканских народов, первыми отказались от подлинных сезонных человеческих жертв. Их заменили сожжением чучел, игровыми действами и т.д. Позднее примеру южных сородичей последуют и северные славяне. В то же время культура и самих туземцев Фракии и Иллирика еще оставалась наполовину языческой. Об этом свидетельствует, помимо прочего, грубый эротизм воспринятых у них славянами обрядов (впрочем, совершенно не чуждый и исконно славянскому язычеству). Например, «Германа» и «кукеров» наделяют подчеркнутыми мужскими признаками, каковые с азартом используются в обряде.
Среди чуть более ранних, известных и северным славянам языческих заимствований — праздник русалий (латинские розалии), совместившийся у славян с их «навьей» неделей поминания умерших, а в христианстве с праздничным циклом Троицы. У южных славян праздник русалий включал поминальные трапезы и ритуальные «целительные» омовения. Главная же часть празднования — шествия ряженых «русальских дружин», призванные обезопасить селения от нечисти и обеспечить плодородие. У сербов и хорватов (более ранний вариант) «дружины» составляют девушки, у болгар — мужчины. Но у болгар «дружины» лучше сохранили черты языческого ритуального союза — замкнутость и строгий иерархический порядок. Ряженые обходили дома, собирая дары, распевали заклинания, вводя себя в будто бы целебный экстаз, даже устраивали между собой (при встрече двух разных «дружин») смертельные побоища. Славянские русалии, в свою очередь, «вернулись» от южных славян в обрядность неславянских народов Балкан.
Контакты южных славян с местным населением были широки и многообразны. В конечном счете именно они придали южнославянской культуре ее неповторимый облик. Это обеспечило ей уникальную роль посредника между ромейской цивилизацией и славянским миром. Роль, которую южные славяне не перестанут играть на протяжении восьми веков. И одним из важнейших достижений их в этой роли стало восприятие и передача северным сородичам христианских ценностей. Мы увидим, как уже в VII столетии начинается принятие балканскими славянами христианства. Новая культурная область, возникшая в итоге разрушительной войны на стыке византийского и «варварского» миров, как будто специально предназначалась стать первой на этом пути. Но путь — повторим еще раз — предстоял неблизкий.
Из книги Сергея Алексеева «Великое переселение славян»