Кто такой мейстер на эхе москвы
Между свободой и здоровьем
Ограничения, вызванные ростом заболеваемости коронавирусом в России, вновь вызвали дискуссию о том, насколько далеко готово пойти государство, чтобы обезопасить граждан от болезни. И не превратятся ли эти меры в систематическое ущемление прав и свобод?
На эту тему уже высказались председатель Конституционного Суда Валерий Зорькин и пресс-секретарь президента Дмитрий Песков. И тот, и другой полагают, что ограничения необходимо минимизировать, а сами меры должны быть пропорциональны степени угрозы, которая нависает над государством и обществом.
По большому счету ни у кого не возникает сомнений, когда государство вводит комплекс определенных мер, в том числе и запретительных, в случае стихийного бедствия, масштабной техногенной катастрофы, и, шире, чрезвычайной ситуации.
Однако, эпидемия «ковида» в силу своей длительности и «ползучести» не вызывает такого острого чувства опасности. Умирают от коронавируса «где-то там» и «кто-то другой», а не мы сами, здесь и сейчас. А потому и реакция на любые государственные меры становится настолько острой и поляризует общественное мнение.
Сейчас есть люди, в том числе и врачи, которые вообще высказываются за принудительную вакцинацию и за ежемесячные штрафы для тех, кто не желает прививаться по тем или иным соображениям. QR-коды, как допуск в те или иные публичные места, в общем-то тоже становятся обыденностью. Как и запреты на массовые мероприятия, закрытие магазинов «не первой необходимости» и прочие меры. Стоит повториться, у части населения страны все это вызывает понимание и одобрение. И в том, что ограничительные меры продолжаются они винят исключительно тех, кто прививаться не желает, а, следовательно, болеет, занимает койки и тем самым увеличивает нагрузку на медицинскую систему, и в целом становится распространителем болезни.
С другой же стороны есть те, кого называют «антиваксеры». И это самые разные по своим воззрениям группы. Есть просто те, кому «лень» и «некогда». И вообще, «а может, и пронесёт». Это люди, которые несмотря на статистику и постоянный фон в СМИ, не расценивают коронавирусную эпидемию, как что-то тотально опасное и потенциально смертельное.
Кстати, если говорить про СМИ, то стоит отметить, что пугающие цифры и факты, которые постоянно публикуются в медиа уже второй год, более не пугают никого. Не потому, что «информационная кампания провалена». А потому, что у человека есть такая особенность психики – он не может бояться «вдолгую». И в конце концов престаёт обращать внимание на «факторы страха» просто, чтобы не сойти с ума.
Есть и более радикальные группы, у которых вакцина – это «печать зверя с ДНК сатаны в составе». Ограничительные меры и QR-коды – это «цифровой концлагерь» и тоже «печать антихриста». Ну и сам коронавирус на самом деле «распыляют с самолетов», чтобы потом устроить то ли конкретно в России, то ли вообще по всему миру электронный тоталитаризм.
Впрочем, как бы безумно не звучали предположения этих людей, с политической точки зрения – это тоже граждане государства, со своими правами и со своей политической волей. А их недовольство и страх вполне могут привести и к массовым акциям уже вполне понятного толка. А этого, естественно, ни одному государству допускать не хочется.
К тому же вводить тотальные запреты и прочие пропускные режимы с блокпостами и кордонами – это вносить дополнительную панику и множить протестные настроения. А потому, государство вынуждено лавировать.
С одной стороны, необходимо вводить меры противодействия распространению болезни. С другой – соблюдать права граждан, даже с самым причудливым мировоззрением и мнением по поводу вакцинирования.
И нельзя забывать про то, что в российском законодательстве прописана возможность отказа от прививок. А нарушать закон – это тоже не то, чтобы хорошо.
Именно поэтому и председатель Конституционного Суда, и пресс-секретарь президента напоминают, что в «закручивании коронавирусных гаек» нужно знать меру и не доводить запреты до той точки, после которой они перестанут работать просто потому, что население начнет эти запреты тотально и массово игнорировать.
Впрочем, хоть и медленно, но массовая вакцинация в России набирает обороты. На 29 октября полностью привиты уже 50 960 796 человек, а это уже почти 35% населения страны. Более 56 с половиной миллионов граждан получили к этому числу первую дозу вакцины. Так что, рост числа привитых все же идет, а это дает надежду на снятие ограничений в относительно скором будущем. И чем скорее и больше людей вакцинируется, тем быстрее вопрос о лавировании между заботой о жизни и здоровьем и конституционными правами и свободами отпадет сам собой.
Политизация «третьего сектора»
Волонтерское движение в России в последние годы приобрело не только массовый характер, но и приобретает качественно новые формы организации. Понятно, что последние годы в нашей стране с социальной точки зрения были, не сказать, чтобы самыми простыми. Но, как оказалось, в России есть множество людей, которые не просто готовы, но и рады помочь окружающим. Что, в общем-то, весьма положительно характеризует российское общество в целом.
Если говорить о конкретных цифрах, то только на Международную Премию #МЫВМЕСТЕ пришло более 25 тысяч заявок, и большинство из них именно на направление «Волонтёры и НКО». Об этих цифрах было заявлено на первом заседании Организационного комитета премии. Ну и, если говорить про саму акцию помощи #МЫВМЕСТЕ, из которой одноименная премия и «выросла», то в качестве волонтеров в ней приняли участие более 200 тысяч человек, а адресную помощь получило около 6,5 миллионов граждан страны.
Характерно, что сама эта премия зародилась именно на основе волонтерского движения, из людей и организаций, которые помогали людям во время «ковидных локдаунов», да и в ряде иных локальных и глобальных ситуаций, которые можно назвать кризисными.
Что важно, премия – международная. Заявки на её получение поступили в том числе из 45 иностранных государств. Например, из Германии, Китая, Италии, США и многих других. То есть, Россия становится еще и международным центром волонтерства и развития «третьего сектора».
Впрочем, российские реалии куда интереснее международных, поскольку в последнее время у нас в стране наметился массовый поход волонтеров в политику. В этом смысле характерны и праймериз «Единой России», в которых приняло участие несколько тысяч представителей «третьего сектора». Да и многие другие партии не отстают, включая в свои предвыборные списки руководителей и активистов НКО. Поскольку это стало важным общественным трендом.
Такой поход в политику, в общем-то, вполне логичен. Волонтеры и, шире, представители некоммерческих организаций, это, по сути, общественные активисты. То есть те, кто работает непосредственно с людьми, с российским обществом, видит проблемы этого общества и стремится помочь их решить. Более того, решить именно на практике, часто, в самом буквальном смысле, своими собственными руками.
Но если раньше эта помощь ограничивалась, практически только социальной сферой, то сейчас очень многие активисты «третьего сектора» решили осуществлять эту помощь более организованно и с политических позиций. Показателен в этом контексте, независимый кандидат на выборах в Госдуму, глава волонтерского движения «Лиза Алерт», Олег Леонов. Если кто забыл, «Лиза Алерт» — это активисты, которые ищут пропавших людей. Ищут уже давно, с 2010 года. И начавшись, как совершенно стихийная, народная инициатива, сейчас «Лиза Алерт» известна на всю страну. И помогает найти потерявшихся людей на систематической, регулярной основе. А люди, так уж получилось, у нас в стране, к сожалению, теряются и пропадают довольно часто.
Леонов, что характерно, идет в депутаты для того, чтобы исправлять определенные пробелы и неточности в российском законодательстве, которые касаются волонтерской и поисковой деятельности. Ну, чтобы проще и легче было искать пропавших. О чем он сам заявлял в ряде интервью.
Большинство представителей НКО пытаются стать парламентариями с примерно теми же целями: усовершенствовать законодательство о некоммерческих структурах и их деятельности. Чтобы и волонтерам с общественниками, и населению, которому эти активисты помогают, жилось проще и удобнее.
Впрочем, только на внедрении «волонтерских законов» инициативы общественников, которые попадут в Думу, не ограничатся. И это правильно, поскольку социальная политика государства в последние годы занимает в России, по понятным причинам, все более важную роль. И, естественно, хотелось бы, чтобы это была адекватная социальная политика.
Если полностью абстрагироваться от актуальных политических предпочтений и партийных идеологических программ, то очень интересно будет пронаблюдать, какие законодательные инициативы будут приниматься представителями «третьего сектора», и как это изменит жизнь российского общества. Потому, что именно эти люди действительно хотят что-то менять и именно в социальной сфере.
Политические игры за 50 миллиардов долларов
Верховный суд Нидерландов рассмотрел апелляцию российской стороны по делу бывших акционеров ЮКОСа и отменил предыдущее решение о взыскании с нашей страны более пятидесяти миллиардов долларов.
При этом, решение Апелляционного суда Гааги было отменено, поскольку по мнению нидерландских судей эта инстанция не рассмотрела аргументы России о том, что акционеры ЮКОСа пошли на арбитражное мошенничество в ходе как получения контроля над компанией, так и подачи исковых заявлений.
Теперь дело отправляется на пересмотр, и очередной вердикт будет вынесен ориентировочно в 2023 году. Станет ли он финальным – тоже большой вопрос.
Само это дело тянется с 2014 года. И практически сразу большинство наблюдателей усмотрели в нем политический фактор.
Собственно, и нынешнее решение Верховного Суда в Нидерландах можно рассмотреть с политической точки зрения. И предположить, что Михаил Ходорковский более не рассматривается западными политическими элитами, как фигура, которая может «расшатать режим» в России или хоть сколько-нибудь повлиять на текущее состояние нашего государства.
Впрочем, кажется, и сам Михаил Борисович, несмотря на периодические громкие и резкие заявления в Сети или в СМИ, постепенно сворачивает активность. Например, еще летом этого года прекратили свое существование в России несколько редакций подконтрольных опальному олигарху СМИ и филиалов НКО.
Более того, тот факт, что суд Нидерландов «зацепился» именно за пункт о предполагаемом арбитражном мошенничестве акционеров ЮКОСа тоже весьма тонко намекает на повисший в воздухе вопрос: а вы точно пострадавшие от «путинского режима» борцы с несправедливостью или банальные преступники?
К слову, понятно, что определенного рода схемы, не сказать, чтобы самые законные, в освоении активов ЮКОСа и вообще работы самой компании в России были. Ровно потому, что в девяностые практически весь бизнес в России прибегал к самым нетривиальным методам получения прибыли. А государство просто не обладало достаточной силой, чтобы держать эти творческие и коммерческие порывы отдельных предпринимателей новой волны в рамках правового поля.
По большому счету, и западным судебным инстанциям, и тамошним политикам все это прекрасно известно. Просто раньше это знание лежало «под спудом»» и не считалось значимым фактором.
Но тут внезапно что-то поменялось. Может быть внесли свой фактор холодная осень, энергетический кризис на европейских рынках и «Северный Поток-2». Может быть, не слишком большая активность самого Ходорковского на фронтах публичной политики.
А может быть, европейские элиты все же обратили внимание на то, как к Михаилу Борисовичу относится российское большинство: от равнодушия уровня «а кто это?» у более молодого поколения, до характеристик вроде «упырь с руками по локоть в крови» у тех, кто постарше и, что называется, «в теме». А с таким имиджем и уровнем узнаваемости крайне проблематично делать «революцию в России».
Да, в общем-то и с Россией именно сейчас легче договариваться и вести конструктивный диалог, а не выстраивать какое-то глобальное противостояние. И кажется эта простая мысль начинает доходить до всего большего количества как отдельных европейских государств, так и до общеевропейских структур, типа тех же международных судов.
Понятно, при этом, что дело еще не закончено. Нас ждет очередной раунд судебных заседаний, потом будет очередное решение. Которое, скорее всего, снова будет обжаловать та или иная стороны процесса, в зависимости от того, в чью пользу оно будет вынесено.
Да и Ходорковский никуда из публичного поля не уйдет. И еще не раз «порадует» общественность своими высказываниями и мыслями о «будущем России». Но это всё уже, по большому счету, остаточный шум.
И Запад, и Россия, и сам олигарх это прекрасно понимают. Но, как говорится, необходимо соблюсти все формальности. Дабы навсегда отмести любые подозрения в политическом характере дела акционеров ЮКОСа.
Несвободный интернет и политическая реклама
В Европейском Союзе планируют выстроить механизм регулирования политической рекламы в Сети. В частности, речь идет о «черных технологиях», а именно, об обнародовании личных данных тех или иных политических фигур, которые касаются национальности, сексуальной ориентации и религиозных убеждений человека, если он не давал на это согласия.
Как заявила вице-президент Европейской комиссии Вера Йоурова, «цифровая реклама в политических целях превращается в неконтролируемую гонку грязных и непрозрачных методов».
Теперь же, если проект будет реализован (а есть все основания полагать, что будет), публикация подобных сведений будет поставлена вне закона.
Вообще, такие инициативы на уровне ЕС назревали давно. Отдельные европейские государства уже некоторое время плотно занимаются регулированием контента в интернете, создавая для этого отдельные структуры. Во Франции, к примеру, в начале октября этого года появилась специальная «комиссия по борьбе с теориями заговора в Сети».
И, кстати, для этой страны вера в теории заговора – действительно проблема, поскольку примерно треть французов, согласно последним социологическим опросам верит сразу в несколько подобных конспирологических гипотез.
В Германии с 2017 года вполне себе действует закон, согласно которому владельцы социальных сетей должны по первому требованию властей удалять записи с «оскорбительным содержанием». В противном случае, цифровые корпорации могут быть оштрафованы на сумму в 50 миллионов евро. К слову, под «оскорбительный контент» согласно этому закону подпадают «разжигание ненависти, клевета, оскорбления в адрес религии, а также записи, нарушающие конфиденциальность других пользователей». В общем, примерно тоже самое, что сейчас планируют обозначить уже в общеевропейском законе применительно к политической рекламе.
Здесь, конечно, можно снова начать кричать про свободу в интернете и прочие права на любую информацию. Но проблема в том, что даже без этих законов свободы в Сети уже давно нет. Просто нерушимые правила сейчас диктуют именно корпорации. Которыми, часто движет, не презумпция права, а банальная жажда денег.
Таргетированная реклама, баны «неугодных» политиков, да и просто пользователей за «неправильные слова»: под «банхаммер» попадают целые СМИ, социальные сети, сообщества людей.
Вполне естественно, что государственная власть стремится взять эту сферу под свой контроль. На то, собственно, она и власть. А особенно, когда речь идет о политических процессах.
Хотя даже безотносительно политики, можно вспомнить о том, какое сейчас развелось количество интернет-мошенников самых разных мастей. От воров кредитных карт, до тех, кто ломает аккаунты в социальных сетях для самых разных целей. И это мы говорим про легальную часть Сети, даже не заглядывая в «даркнет», где все в разы круче и «веселее».
Впрочем, времена «фидонета», когда Сеть была этаким «диким полем» тоже уже давно прошли. Вопрос только в том, кто устанавливает в Сети правила. Государство – у которого есть такая штука, как законы, или же IT-гиганты, у которых единственный закон – это закон прибыли.
Понятно, что нынешний проект по регулированию политической рекламы в европейском цифровом пространстве – это еще один механизм контроля. Который, думается, в той или иной степени выйдет и за пределы ЕС. Россия, есть такое мнение, как минимум на уровне ЦИК сможет изучить подобный опыт, понять, как это работает, и инициировать процессы принятия аналогичных законопроектов уже у нас. Только адаптированных под отечественные реалии.
И здесь снова могут возникнуть возражения на тему свободы выбора и того, что такие меры могут эту свободу ограничить. Но снова стоит напомнить, что этой свободы сейчас по большому счету нет. Давайте вспомним, как в буквальном смысле в Гугле забанили Дональда Трампа. Для этого не понадобилось никаких отдельных законов. Просто руководство IT-корпораций подумало и решило, что так будет правильно.
Примерно такая же история постигла в свое время каналы Russia Today и «Царьграда» на Ютубе. И, понятно, что, начав размахивать банхаммером, бывает крайне трудно остановиться.
А вот как раз четкие законодательные правила того, что можно, а что нельзя в рамках политической рекламы в Интернете, и помогут избежать подобных инцидентов в дальнейшем. И, давайте говорить честно, особенно актуально это для России, где политтехнологии, так уж исторически сложилось, ровно про то, чтобы «взломать» электоральную систему. В том числе и методом запуска в массы «чернухи». А потому, нынешний европейский опыт, весьма вероятно, будет очень интересен соответствующим структурам в России.
Новая дума: поиски конфигурации
Тем временем, невзирая на проблемы, вирус, приграничные конфликты и прочие неприятности регионального и глобального масштаба у нас приближаются выборы. Нет, не президента США, написано же – у нас. Выборы в Государственную Думу, которые должны состояться уже меньше, чем через год – в сентябре 2021.
Наиболее интересным вопросом, разумеется, является способность «Единой России» набрать конституционное большинство – а именно этот показатель, не менее 301 мандата, поставлен в качестве оптимистичного. Для этого партии нужно набрать не менее 40 процентов по партийным спискам и выиграть в подавляющем большинстве одномандатных округов – напомню, Дума сейчас комплектуется пополам, 225 депутатов по партийным спискам и столько же одномандатников.
Планы победить в паре сотен одномандатных округов достаточно амбициозны даже для ЕР, и их реализация потребует серьезной ревизии подхода к выборам. Каким он будет?
Мы уже отмечали, что ключевой тенденцией текущего политического сезона становится запрос на нормальность. Нормальный политический процесс, нормальные кандидаты, нормальное взаимодействие власти и общества. Пример «от противного» уже был упомянут по ссылке выше – секретарь генсовета ЕР Андрей Турчак охарактеризовал как абсурдную инициативу депутата Вострецова, предложившего снизить возраст уголовной ответственности до 12 лет.
Ничего, кроме ожидаемого эээ… резонанса в СМИ и соцсетях такая идея вызвать не могла, но скандал, очевидно, больше подходил для выборов в первую-вторую думы, чем в восьмую, и для потенциальных сегодняшних кандидатов, способных как усилить список, так и победить в одномандатном округе нужны иные качества.
Какие? Интересный вариант ответа на этот вопрос предложила «Медуза*», со ссылкой на источники в партии сообщив, что речь пойдет в первую очередь о специалистах, занятых в актуальной для людей сфере, и умеющих с людьми общаться «Это условный [главврач больницы в Коммунарке Денис] Проценко, или продвинутый директор школы, или предприниматель в реальной сфере, который дает рабочие места», – так «Медуза*» описывает потенциального кандидата от ЕР.
Что по этому поводу можно сказать? Если обратить внимание на новые партии, то мы увидим близкий подход: новые игроки стремятся говорить с людьми на одном языке, причем об актуальных для них здесь и сейчас проблемах, предлагая конкретные пути их решения (а не обещая все хорошее против всего плохого).
Как эту схожесть можно охарактеризовать? На наш собственный взгляд мы наблюдаем процесс… нет, пока не процесс. Заявку, это более точный термин. Заявку на переформатирование политического поля в сторону меритократии – то есть системы, когда наибольшие шансы получить те или иные властные позиции появляются у людей, отличающихся наибольшими способностями и трудолюбием.
Это далеко и от нынешнего понимания демократии в ее западном изводе, где ревностно стремятся дать возможность выдвинуться представителям всех-всех-всех, настолько, что уже непонятно, на какие еще меньшинства, фракции и секты осталось раздробить общества многих стран. Это далеко и от традиционного для России бюрократического принципа, по которому отбор проходили традиционно наиболее надежные и лояльные кадры, пусть и не всегда самые способные с профессиональной точки зрения.
Впрочем, меритократический период на Руси уже был, и связан он, естественно, с именем Петра I. Получилось тогда? Не без огрехов, но определенно, да. Получится ли сейчас? Будем надеяться, система не из худших уж точно.