Кто такой мираи в evil prevails
Кто такой мираи в evil prevails
↬1. name: Min Yoongi, Мин Юнги//Шуга, холодный убийца.
↬2. age: 27 лет. 9.03.1993
↬3. affiliation: актив. Запах алкогольного напитка мохито.
↬4. activity: Аспид.
4.1. status: 1 всея глава.
↬5. temper: холодное, бесчувственное состояние присущие ему с самого детства. Главное в садистских наклонностях — это стремление к абсолютной власти. Привычное понимание садизма как причинение физических страданий кому-либо — всего лишь один из способов достижения этой власти. Мину приходилось многим жертвовать ради получения своих потребностей, тем самым его уже ничего не пугало. С садистом у него идет и безумность, игривая сторона.
Юноша также строг и к себе, не принимает в себе лишних недочетов, однако своей гордостью этого не показывает.
↬7. Каким бы Шуга не был ужасным человеком, у него имеются свои мелкие страхи–он не выносит насекомых, тараканов и всей остальной мелкой мелочи. Сильные стороны выявлены уже по его биографии, но стоит добавить, что он рассудителен даже в тяжелых ситуациях.
К привычкам можно отнести его довольно глупые действия: стучать по любой поверхности при любых колебаниях, кусать до крови губу, прикасания пальцем к губам и любимое–скрещивать руки на груди, когда читаешь кому-то нотации или пытается показать свою серьезность.
↬8. Угу.
Пароль скрыт администрацией.
»Вы приняты! Приятного путешествия в Evil prevails, в столь ужасный мир, окружённый войной и кровью.
»Вы приняты! Приятного путешествия в Evil prevails, в столь ужасный мир, окружённый войной и кровью.
1. Юн Джонхан | Ханни.
2. 21 год. 4 октября 1997 год.
3. Омега. Запах мяты.
5. Джонхан уже особо и не помнит, когда в последний раз думал о себе, если только утром во время утренних процедур. Жизнь распорядилась так, что с детства пришлось следить за 25 «братьями» и «сестрами» из приюта, на себя времени почти не оставалось.
Годы прошли и Хан не изменился, оставшись таким же заботливым и не менее серьезным. Конечно, порой на его лицо можно увидеть слабую улыбку и тихий смех, но в больнице так часто приходится работать с такими «картинами», что серьезность и усердная работа берет верх. В такие моменты Хан может быть самым настоящим занудой.
6. Спустя много лет Хан уже давно не ищет своих настоящих родителей. Смирился. Крепко держа потрепанную фотографию в руках и нося её чуть ли не у сердца, Хан старается не жить прошлым.
Родителей мальчик потерял во время одного из актов, когда улицу осветил яркий свет и жар, а последнее, что Джонхан увидел, как отец толкает мальчика в один из домой, захлопывая железную крепкую дверь.
Дальше Юн происходящего не помнил. Когда он вышел на улицу, то людей он не увидел. На земле валялись изуродованные тела, людей в них уже не было. Где-то в углах ползало пару смертельно раненных людей, а родителей он узнал лишь по остаткам некоторой одежды и браслета на руке матери.
Свой новый дом Ханни нашёл у одной старушки, что когда-то работала врачом, а после отошла к отдыху и создала приют в самом тихом районе города.
Джонхан оказался вторым по старшинству в небольшом приюте, а когда самый старший ушёл на войну, то и вовсе остался один. На плечи легла забота о 25 детях, которые с трудом умещались в четырех комнатах.
Старушка научила Хана основам медицины, даже практику с ним прошла, когда около их дома пробегали раненые.
Годы прошли и Юн стал врачом, уйдя в хирургию. Из родного города уезжать не стал, продолжая жить в приюте и помогать совсем старой бабуле, которая просто сидела в кресле и изредка отвечала на что-то, ожидая конца среди постоянного шума и трясущихся стен.
7. Времена хоть и не тихие, но Ханни умудряется даже в такое время засыпать где угодно и когда угодно, просто потому что устал и может.
Боится огня. Тут скорее связано прошлое с потерей родителей, хотя обычно на такое он вспоминает случай, как во время атак разжигал камин и от неожиданности чуть не спалил себе волосы, на автомате прижавшись к полу. Пара шрамов от ожогов у него тоже есть, что можно считать доказательством.
8. Пароль скрыт администрацией.
»Вы приняты! Приятного путешествия в Evil prevails, в столь ужасный мир, окружённый войной и кровью.
Эдуард Пак // Эдик // Феничек
Омега // клубничное мороженое с розовым вином
Человек на позитиве, гений физики и химии, гений механики. Парень веселый, добрый, матерится, пошлый, может за себя постоять, может быть пофигистом, хотя ранимый.
Жил с братом и родителями, что научили его выживать. После родителей убили, а брат стал аспидом. Вообщем жизнь потрепала.
Страдает психичискими расстройствами. Любит алкоголь.
Пароль скрыт администрацией.
»Вы приняты! Приятного путешествия в Evil prevails, в столь ужасный мир, окружённый войной и кровью.
× Ким Чону. // Джин/ Король.
× 23 года. 17 июля 1996 год.
× омега, но скрывает это. Об этом знает лишь только глава группировки и никто более.// для всех он пахнет книгами, библиотекой, а настоящий природный запах, запах малины, с нотками молочного шоколада.
× Аспид.
×× Второй глава, а так же хаккер.
× Решительный, ума хоть отбавляй, где-то рассудительный, находчивый. А во всех остальных случаях жесток, нагл, слишком любит себя, лжив, агрессивен и эгоистичен.
Может быть безразличен к другим людям, перенимает характеры и некоторые черты взял у Юнги, остальные ‘хорошие’ качества сформировались во время этой кровавой войны.
Так же любит выпить и поиграть в азартные игры.
× До того как началась ещё большая борьба за власть над государством, Чону имел свой бордель, дружил с Юном, но не стремился попадать в кланы, так как не хотел добиваться большей власти, а рядовым как-то скучно было становиться. Но когда Юнги объединил все кланы и создал клан Аспидов, после того, как ушёл второй глава Мин позвал Чону, у того выбора просто не было, либо целовать ноги государству, либо быть убитым от рук рядового Аспида, жаль, что не от рук Мин Юнги.
Зато теперь у него было больше времени, доступны многие архивы, а так же и те, которые он сам взломал, очень сильно этим помогая.
× очень сильно боится полной темноты, панически страх с детства. Очень сильно боится высоких людей. Ненавидит запах крови. Чувствует только отвращение при убийстве слабых людей.
Силён в том, что может мыслить адекватно в сложных ситуациях, очень умён, может взломать почти все базы и архивы.
Часто может поджимать губы, когда Юн отчитывает, может покусывать нижнюю губу, при просьба хлопает глазками.
На счёт вредных привычек, много курит и пьёт.
• Пак Чимин | 운이 좋은 (везунчик)
• 19 лет | 13 октября 2000г.
• Альфа | Тыквенный пирог.
• пароль скрыт администрацией.
• Нет, но планирую прочитать.
»Вы приняты! Приятного путешествия в Evil prevails, в столь ужасный мир, окружённый войной и кровью.
1. jung hoseok | кагэ.
4.1. как таковой нет. обычный рядовой.
5. хосок является своенравной личностью. главными качествами выделяются хладнокровие и похуизм, определено. холод в глазах, лицо без единой эмоции, можно сразу понять, что это он. какое никакое дружелюбие он имеет лишь к аспидам, ко всем остальным он достаточно агрессивен, он не знает, что такое сочувствие.
7. страхи: отсутствуют. | сильные стороны: стрельба.
8. Пароль скрыт администрацией.
»Вы приняты! Приятного путешествия в Evil prevails, в столь ужасный мир, окружённый войной и кровью.
1. Чхве Чанхи // Чани.
2. 02.01.00
Девятнадцать лет.
3. Омега. Запах: свежая выпечка.
4. Врач, работает на Аспидов.
8. Пароль скрыт администрацией.
»Вы приняты! Приятного путешествия в Evil prevails, в столь ужасный мир, окружённый войной и кровью.
evil prevails
и змеи начинают петь.
работа, в которой описываются события, произошедшие между главами «мой дорогой брат» и «всегда рядом» — https://ficbook.net/readfic/10828984
плейлист к работе: https://vk.com/music/album/333999082_3
плейлист в SoundCloud: https://soundcloud.com/mrakoplaneta/sets/evil-prevails
визуализация персонажей: https://vk.com/album-161913467_256527993
визуализация в Pinterest: https://pin.it/4GZq70s
Для тех, кто не понимает, что мои работы нельзя публиковать на других ресурсах без разрешения, я напишу еще и здесь. Зря вы думаете, что я не вижу, как вы нагло крадете мой текст. Я вижу все, а игнорирование моих просьб (тщетно переходящих в требования) удалить работу, вам не принадлежащую, вам же лучше не сделает. На ваттпаде, на моем личном аккаунте есть все мои фанфики. Не нужно публиковать их, чтобы сделать чтение другим удобным, не нужно менять пейринг и направленность, чтобы другие, не читающие слэш, вигуков или бтс, могли прочесть эти работы. Это полный бред. Пишите свои истории, будьте добры. Все-таки надеюсь на наличие совести.
казнить нельзя помиловать
Генерал кладет трубку, отдав очередной приказ, и откидывается на спинку кресла, прикрывая глаза и поворачиваясь к окну. После громких и напряженных разговоров в кабинете, наконец, наступает тишина. Намджун глядит в окно, нахмурив на переносице густые брови. По серому небу скользят темные тучи, а где-то вдалеке вспыхивают молнии. А может, там идет сражение двух сторон. Вечных врагов. Намджуну кажется, что он слышит звуки стрельбы, крики солдат и шум мощных взрывов, со стороны похожих на яркую вспышку. Пугающе завораживающее зрелище, от которого мурашки по коже, но не у генерала. Война для него стала стилем жизни, неотъемлемой ее частью. Изо дня в день ведя опасную игру со смертью, генералу приходится делать выбор. Если раньше сделать его было труднее, то теперь альфа почти не колеблется, точно зная, как будет вернее и какой шаг для армии выгоднее. Намджун никогда не стремился стать генералом. Все, что ему было необходимо — вплестись в этот безумный круговорот извечной войны, чтобы наблюдать воочию и накапливать знания, ресурсы, с помощью которых он мог бы уничтожить тварей, оставивших его без семьи много лет назад. Это была месть, ярость и ненависть, растущие в начавшем каменеть сердце мальчишки. Сироты, которому прямая дорога была в приют, где не сотни, а тысячи таких же детей, лишенных семьи, но полных жажды отмщения. После долгой беготни и жизни буквально на границе со смертью, что каждый день подступала все ближе и ближе, Намджун избежал попадания в приют, избрав для себя иной путь — армию. Все, что долгими месяцами разъедало душу, нашло почву для разрастания, укрепления и осуществления. Впервые убив врага, Намджун закрылся, спрятав трепетные воспоминания и боль глубоко в сердце, а на поверхности оставив лишь черствость, холодность и ясность взгляда, что помогли ему прийти к званию генерала страны. Альфа опускает глаза, вынырнув из размышлений, замечая здание госпиталя. Он рефлекторно выискивает окно, находящееся в кабинете доктора Кима, но за белыми шторами ничего не видно, света внутри нет. Наверное, он занимается ранеными. Намджун до сих пор не понимает и сам себе не может как-то объяснить, почему от мысли об этом омеге внутри все многолетние камни начинают покрываться трещинами и постепенно крошиться. В сердце искры, что образовывались при первых встречах, превратились в небольшой костер, согревающий и разгоняющий холодный мрак своим светом. С каждым разом он все больше, все ярче и горячее. Порой альфа, уходя в свои размышления, касающиеся Джина, даже и не замечает, как на губах проступает легкая улыбка, обнажающая ямочки на щеках, о которых Намджун позабыл давно. Что омега с ним делает, он не понимает, как бы ни старался. Привыкший все анализировать, перебирать варианты и искать подход с разных сторон, он в деле, касающемся чувств, теряется, как в темном лесу. Тут сложно думать рационально, смотреть трезво. Намджун вдруг понял, что здесь не мозги, заточенные под логику, преобладают, а совсем неумелое сердце, которое альфа многие годы подавлял, не видя в нем смысла, отметая все чувства, что могли помешать ему и заставить колебаться. Но Джин. Он сам стал ключом к намджунову заточенному в темнице сердцу, не спросив разрешения. Тут контроль накрылся. И как бы генерал ни пытался его починить в самом начале, испугавшись невиданных прежде чувств, все привело к тому, что чувства эти растут не по дням, а по часам, заполняя все его каменное пространство мягкой зеленой травой, уверяя в том, что почва пригодна для жизни и процветания любви. Той самой, которую Намджун почувствовать больше не надеялся. — Генерал. Альфа мгновенно берет себя в руки и разворачивается в кресле. Перед его массивным столом стоит сержант, направив кончики пальцев согнутой в локте руки в висок и вытянувшись в струнку. Намджун скучающим взглядом его окидывает и, махнув рукой, бросает: — Вольно. Выкладывай, что у тебя. — Только что наш отряд, посланный на разведку к восточным границам, перебил группу аспидов, — Намджун улавливает в голосе сержанта нотки озадаченности и от услышанного сам слегка теряется, но не подает виду. — Отряд, который должен был разведать обстановку? — щурится он, уточняя. — Да, генерал. — Как вышло, что они вступили в бой? — В этом и вопрос, генерал. Мы не знаем, как это получилось. Аспиды были без прикрытия. Обычно их снайперы напичканы на каждом шагу, и это усложняет нашим задачу, но в этот раз не было ни одного, — брови сержанта взлетают вверх, он сам от сказанного в легком удивлении. — Кто дал приказ нападать? — вдруг голос генерала меняется, становясь твердым и грозным, как молнии за окном. — С ума сошли? А если бы это оказалось ловушкой? — Но… — мямлит сержант, стушевавшись и опустив взгляд. Под напором генерала, о котором шли самые пугающие слухи, он сжимается, как металлическая банка в крепкой ладони. — Мы думали… — Вы не думали, вы ни черта не думали! — Намджун повышает голос и поднимается с кресла, выйдя из-за стола и нервно меряя кабинет шагами. Хромота в почти зажившей ноге еще дает о себе знать, только больше раздражая альфу. — Такие вещи, в самую первую очередь, должны согласовываться со мной. Передай полковнику Он, что я хочу его видеть немедленно. Самодеятельностью решили заниматься, подвергая моих людей опасности, — рычит альфа, сцепив руки за спиной и бросая на сержанта обжигающий сердитый взгляд. Тот еще больше стушевался под ним. — Генерал, я хотел сказать… — осмеливается он продолжить, подняв на Намджуна взгляд. Тот останавливается и хмурится, готовый слушать. — Вся эта ситуация была похожа на подставу. Кто-то сдал аспидов. Видимо, в их рядах есть предатели, но нам о них неизвестно. Благодаря этой операции мы смогли вернуть территорию, завоеванную ими в прошлом году, и ресурсами пополнились. Намджун внимательно выслушивает и вновь начинает неторопливо расхаживать по кабинету, опустив задумчивый взгляд вниз, пытаясь понять, как так вышло. Среди змей редко можно встретить предательство. Намджун даже немного завидует их слепой верности. В армии за годы войны насчитывалось сотни предательств, а еще больше солдат дезертировали. В рядах змей подобных случаев единицы. Именно поэтому Намджун с предателями и дезертирами расправляется особенно жестоко, демонстрируя наказание другим, чтобы знали, какие их ждут последствия, если они поступят так же. — Живых не оставили? — спрашивает он после минутного молчания. — Нет, не смогли. Генерал хмыкает. — В принципе, это ничего бы не дало нам, — говорит генерал уже спокойнее. — Выяснить, кто подставил аспидов, мы тоже не сможем. Сейчас нам нужно ждать, каков будет их следующий шаг. Если предателя не вычислят, он, возможно, сделает что-то еще в нашу пользу, но это маловероятно. А если их лидеры об этом узнают, урагана не миновать. Будем к нему готовиться. Вечером будет собрание, сообщи всем, — альфа поворачивается к сержанту, останавливаясь у своего стола. — Так точно, генерал, — сержант резко собирается, выпрямившись и отдав честь. — Свободен, — бросает Намджун и поворачивается к столу, упираясь руками в его края и опуская голову. Война снова начинает набирать обороты.
Джин улыбается и обвивает руками шею генерала, жмется к нему ближе и мягко целует в губы. Намджун прижимает его к стене возле двери кабинета, которую по привычке запер, чтобы никто не тревожил их. Только затащив в него омегу, он напал с поцелуями без предупреждения, беря в свою власть мягкие виноградные губы, по которым так скучал. Джин хихикает в поцелуй, когда кожу щеки щекочет легкая небритость альфы. У того и времени нет на то, чтобы побриться, привести себя в порядок. Засел в штабе, занимаясь военными делами дни и ночи напролет, буквально прирос к кожаному креслу, раздавая указания своим солдатам и неотрывно ведя нескончаемую игру, именуемую войной. Не выдержав, он все-таки сумел вырваться к омеге, истосковавшись по его нежной улыбке и теплым глазам. Намджуну это было жизненно необходимо. Он теперь ищет спасение в свете, который раньше отгонял от себя, как назойливую муху. — Я скучал, — тихо-тихо шепчет в губы Джин, сразу же получая нежный поцелуй в переносицу, а следом в кончик носа. — Прости, не мог вырваться раньше, — так же шепчет генерал, погладив омегу большим пальцем по щеке и целуя в нижнюю губу. Он садится на диван и, как теперь любит делать, сажает Джина к себе на колени. Омеге это нравится не меньше. Он улыбается, как довольный ребенок, и устраивается на бедрах генерала удобнее, поправив полы белого халата, чтобы не смялся, а руки укладывает на широкие плечи. — Как тут дела? — спрашивает Намджун, поглаживая пальцами бедра Джина невинно, без всякого пошлого намека. С того раза, когда альфа чуть не потерял контроль, он так и не пытался это повторить. Он решил набраться терпения и дать Джину время привыкнуть к тому, что между ними происходит. Возможно, в какой-то мере и себе тоже. Им обоим оно необходимо. Намджуну — полностью принять тепло, щедро даруемое омегой, а Джину — близость чужого тела. Но теперь — родного. — Все как обычно, — Джин пожимает плечами, зарывается пальцами в пепельно-русые волосы генерала и поглаживает подушечками кожу головы. — Солдатики здесь с юмором, — хихикает он. — А их изощренным подкатам конца и края не видно. — Подкатам, значит? — хмурится генерал, твердея в голосе. — Вы ревнуете, генерал Ким? — довольно улыбается Джин уголками губ, вскинув бровь и наблюдая за сердитым лицом альфы, который как будто вот-вот подорвется с места и пойдет расправляться с неугодными. — Пропиши-ка им какое-нибудь слабительное, — хмыкает альфа, поджав губы. Джин негромко смеется и утыкается носом в его шею, мягко касаясь кожи над воротником рубашки губами. — Боюсь, не все из них в состоянии ходить, — улыбается омега, щекоча подбородок Намджуна волосами на макушке. — Так даже лучше, — закатывает глаза генерал, обвивая талию Джина руками и теснее прижимая к себе. Его жест так и кричит о собственничестве, а взгляд норовит испепелить тех, кто осмелился подкатывать к его омеге. — Не сердись, Намджун-и, — мягко говорит Джин, погладив альфу ладонью по груди и поднимая взгляд. У Намджуна от такого обращения внутри еще один огромный камень раскалывается, стремительно превращаясь в пыль, а в глазах что-то вспыхивает, разбрызгивая в стороны искры. — Они мне не интере… — Ты принадлежишь мне, — неожиданно серьезно говорит генерал, глядя на опешившего Джина. Они оба замолкают, даже дышать перестают, застыв друг на друге взглядами. У Намджуна — уверенный, твердый, не принимающий возражений. У Джина — растерянный, удивленный. — Ты мой омега, — вернее выражается альфа, затаив дыхание в ожидании реакции. Ему давно так волнительно не было. Он вообще забыл, что такое волнение, но с Джином все похороненные эмоции и чувства вновь воскресают. Джин не находит смелости поднять голову, прямо взглянуть на генерала, боясь, что тогда точно лишится дара речи. По телу пробегают мурашки, а в голове на повторе намджуново «ты мой омега», сказанное так, что не посмеешь вымолвить что-то против. Как генерал в своих словах уверен, так, наверное, никто другой не может быть уверен. Омеге хочется улыбнуться. Он позволяет себе легкую улыбку и прикрывает глаза, щекоча трепещущими ресницами кожу на шее альфы, ждущего ответа. Словам Намджуна никто бы не смог возразить, но разница в том, что Джин и не хочет. — Твой, — шепчет он на ухо генералу и целует в висок. Намджун мысленно выдыхает. Облегчение растекается по всему его телу. Он может принуждать других, приказывать и заставлять делать то, что не хочется, он может брать силой что угодно и кого угодно, только не этого омегу. Но Джин сам шагнул навстречу, протянув руку и одарив своей солнечной улыбкой. Согласившись, подтвердив. Намджун улыбается, обнажив редчайшие ямочки на щеках и утянув Джина в нежный поцелуй.