Скучать без взаимности хуже чем любить без взаимности

Скучать без взаимности хуже чем любить без взаимности

плакать надо, когда никто не мешает. только тогда от этого получаешь радость. (Януш Вишневский «Одиночество в сети»)

следует покоряться своим желаниям, как только они происходят и ничего не откладывать на потом.(Януш Вишневский «Одиночество в сети»)

Плакать надо, когда никто не мешает. Только тогда от этого получаешь радость.

Не может быть для женщины большей муки, чем мужчина, который так добр, так верен, так любит, такой неповторимый и который не ждет никаких клятв.

Женщины живут воспоминаниями. Мужчины тем, что они забыли.

В Интернете все «на расстоянии вытянутой руки». Надо только знать, как вытянуть руку.

Виртуальная реальность вовсе не так же «полна искушений», как реальная. В виртуальной их куда как больше.

Людям хочется иногда расстаться, чтобы иметь возможность тосковать, ждать и радоваться возвращению.

В Интернете все одинаково далеко или одинаково близко, что, в сущности, одно и то же.

Люди следуют по трассам, предуказанным судьбой или предназначением – неважно, как это называется. На какой-то миг трассы эти пересекаются с нашей и вновь расходятся. Только немногие и крайне редко выказывают желание идти по нашей трассе и остаются с нами чуть дольше. Однако бывают и такие, кто существует с нами достаточно долго, чтобы их захотелось удержать. Но и они уходят дальше.

Когда мужчина встречает женщину, случиться может все.

Неустанно напоминай мне, что мы только друзья. Ну, разве что и ты забудешься. Забыться могут даже самые лучшие друзья.

Это всего лишь Интернет…

Нет ничего несправедливей, чем скучать по кому-то без взаимности.

Она не хотела никакой любви. Любовь включает в себя страдание. И оно неизбежно, хотя бы при расставаниях. А они расстаются каждый день. Дружба — нет. Любовь может быть неразделенной. Дружба — никогда. Любовь преисполнена гордыни, эгоизма, алчности, неблагодарности. она не признает заслуг и не раздает дипломов. Кроме того, дружба исключительно редко бывает концом любви.

Значения имеют только те дни, которых мы еще не знаем.

Указательные пальцы обеих рук два раза под ключицы, потом два раза в направлении собеседника. Это так просто…

О твоем существовании я узнала около 16.30. Сейчас в Варшаве всего 17.15, а ты уже сумел удивить меня, поразить, заинтересовать, растрогать, вызвать зависть, опечалить и обрадовать. В последнее время у меня мало переживаний, оттого я острей воспринимаю подобные чувства.

А какого цвета белье ты охотнее всего снял бы?

Впервые, сидя в этом кресле, она испугалась, что он может перестать быть частью ее жизни. Она уже не представляла себе такого. И задумалась, почему ощутила это именно сейчас, читая о синеве лабораторного зала, где машины занимались расшифровкой гена.

А знаешь ли ты, что до сих пор ты ничего не поведала мне о своем теле? А ведь мы разговариваем уже больше трех минут.

Якуб, я когда-нибудь говорила, как я люблю думать о тебе? Наверно, говорила, но мне нравится думать, будто еще не говорила. Сегодня я много раз думала о тебе.

Я ведь виртуальна. Как ангел. Ангелы тоже виртуальны. Они всегда были такие. Даже за тысячу лет до Интернета.

Тебе даже не представить, как безумно я радуюсь, что знаю тебя и могу сказать тебе об этом.

Якуб, я по тебе скучала.

Если людей действительно создал Бог, то на Якуба он потратил немножко больше времени.

Если бы влюбленность длилась слишком долго, люди умирали бы от истощения, аритмии или тахикардии, голода либо бессонницы. Ну а те, кто случайно не умер, в наилучшем случае кончали бы жизнь в сумасшедшем доме.

Источник

Скучать без взаимности хуже чем любить без взаимности

Одиночество в Сети

Janusz Leon Wiśniewski

© Copyright by Janusz Leon Wiśniewski

© Wydawnictwo Literackie, ul. Długa 1, Cracow, Poland

© Цывьян Л.М., наследники, перевод, 2017

© ООО «Издательство АСТ», издание на русском языке, 2017

Из всего, что вечно,

самый краткий срок у любви…

Девятью месяцами ранее…

С одиннадцатой платформы при четвертом пути железнодорожной станции Берлин-Лихтенберг бросается под поезд больше всего самоубийц. Так официально утверждают неизменно скрупулезные немецкие статистики на основании обследования всех вокзалов Берлина. Это, кстати сказать, заметно, если ты сидишь на скамейке на одиннадцатой платформе при четвертом пути. Рельсы там блестят куда сильней, чем около других платформ. От часто повторяющегося аварийного торможения рельсы очень здорово шлифуются. Кроме того, шпалы, как правило темно-серые и грязноватые, в некоторых местах вдоль одиннадцатой платформы выглядят куда светлей, чем обычно, а кое-где они почти белые. Это потому что там использовались сильные детергенты, чтобы смыть кровь, что осталась после разорванных на части под колесами локомотива и вагонов тел самоубийц.

Лихтенберг – одна из самых последних железнодорожных станций Берлина и к тому же самая запущенная. У человека, лишающего себя жизни на станции Берлин-Лихтенберг, впечатление, будто он уходит из серого, грязного, провонявшего мочой мира, где на стенах облупилась штукатурка, где полно торопящихся унылых, а то и отчаявшихся людей. Покидать навсегда такой мир куда легче.

На одиннадцатую платформу поднимаются по каменным ступеням через последний выход туннеля между кассовым залом и трансформаторной. Четвертый путь – последний на этой станции. И если человек в кассовом зале станции Берлин-Лихтенберг решает покончить с собой, то, отправляясь на одиннадцатую платформу четвертого пути, он пусть ненадолго, но продлевает себе жизнь. Поэтому самоубийцы почти всегда выбирают четвертый путь, одиннадцатую платформу.

Сейчас он ждал поезда, идущего с вокзала Берлин-ЦОО до Ангермюнде. В ноль двенадцать. Скорый поезд с обязательным бронированием мест и вагоном «Митропы» среди вагонов первого класса. Он никогда не останавливается на станции Лихтенберг. Стремительно проносится по четвертому пути и исчезает в темноте. В поезде более двадцати вагонов. А летом так еще больше. Мужчина уже давно знал об этом. Он не первый раз приходит к этому поезду.

Мужчина боялся. Однако сегодняшний страх был совершенно другим. Универсальный, повсеместно известный, названный и основательнейшим образом исследованный. И мужчина ясно знал, чего он боится. Ведь хуже всего страх перед тем, что невозможно назвать. От страха без названия не помогает даже шприц.

Сегодня мужчина пришел на эту станцию в последний раз. Потом он уже никогда не будет одинок. Никогда. Нет ничего хуже одиночества. Дожидаясь поезда, мужчина был спокоен, он примирился с собой. Он испытывал чуть ли не радость.

На второй скамейке – за киоском с газетами и напитками – сидел еще один мужчина. Трудно сказать, какого он был возраста. Лет тридцать семь – сорок. Загорелый, пахнущий дорогим одеколоном, в черном пиджаке из хорошей шерсти, в светлых брюках, в расстегнутой на две пуговицы оливкового цвета рубашке с зеленым галстуком. Рядом со скамейкой он поставил металлический чемодан с наклейками авиалиний. Включил компьютер, который вынул из кожаной сумки, но тут же снял с колен и положил рядом с собой на скамейку. Экран компьютера мерцал в темноте. Минутная стрелка часов над платформой перепрыгнула за двенадцать. Начиналось воскресенье 30 апреля. Мужчина спрятал лицо в ладони. Закрыл глаза. Он плакал.

Мужчина со скамейки близ выхода из туннеля встал. Залез в пластиковый мешок. Удостоверился, что письмо и купюра по-прежнему в бумажнике, взял черную банку пива и двинулся к концу платформы, туда, где стоит семафор. Он давно уже присмотрел это место. Миновав киоск с напитками, он увидел второго мужчину. Нет, он не предполагал в полночь встретить кого-нибудь на одиннадцатой платформе. Всегда он был тут один. Его охватила тревога, отличная от страха. Присутствие второго человека нарушало весь план. Он ни с кем не хотел встречаться по дороге к концу платформы. К концу платформы… Это будет действительно конец.

И внезапно он почувствовал, что хочет попрощаться с этим человеком. Он подошел к скамейке. Отодвинул компьютер и сел рядом.

– Приятель, выпьешь со мной глоток пива? Последний глоток? Выпьешь? – спросил он, тронув этого человека за бедро и протягивая ему банку.

ОН: Минула полночь. Он опустил голову и почувствовал, что не может сдержать слезы. Уже давно он не ощущал себя таким одиноким. Это все из-за дня рождения. В последние годы при бешеном темпе его жизни он редко испытывал чувство одиночества. Одиноким бываешь только тогда, когда на это есть время. А времени у него не было. Он постарался так организовать свою жизнь, чтобы не иметь свободного времени. Проекты в Мюнхене и Штатах, защита диссертации и лекции в Польше, научные конференции, публикации. Нет, в последнее время в его биографии не было перерывов на мысли об одиночестве, на чувствительность и слабость вроде той, что напала на него здесь. Обреченный на бездействие на этом сером безлюдном вокзале, он не мог ничем заняться, чтобы забыть, и одиночество напало на него, как приступ астмы. Его присутствие здесь и этот незапланированный перерыв – всего лишь ошибка. Обыкновенная, банальная, бессмысленная ошибка. Как опечатка. Перед приземлением в Берлине он смотрел в Интернете расписание поездов и не обратил внимания, что со станции Лихтенберг поезда на Варшаву ходят только в будние дни. А всего минуту назад закончилась суббота. Впрочем, ошибка его была вполне объяснима. Происходило это утром после нескольких часов полета из Сиэтла, полета, завершавшего неделю напряженной работы без минуты отдыха.

День рождения в полночь на вокзале Берлин-Лихтенберг. Абсурдней ничего быть не может. Уж не оказался ли он тут с какой-нибудь миссией? Это место могло бы быть декорацией фильма, но обязательно черно-белого, о бессмысленности, серости и мучительности жизни. Он ничуть не сомневался, что Воячек[1] здесь и в такую минуту написал бы свое самое мрачное стихотворение.

Воячек Рафал (1945–1971) – польский поэт. Его катастрофическая поэзия, в которой он экспрессионистскими средствами выражает трагическое неслияние человека и мира, болезненную завороженность смертью и сексом, а также самоубийство в возрасте 26 лет сделали его культовой фигурой уже для нескольких поколений молодых поляков. (Здесь и далее прим. пер.)

Источник

LiveInternetLiveInternet

—Цитатник

Сказочная ЗИМА. &nbsp.

Забытая песня. Итальянская художница Teresa Grotteria (р.1962 г.) Cбор ли.

—Ссылки

—Музыка

—Метки

—Рубрики

—Приложения

—Стена

—Фотоальбом

—

—Поиск по дневнику

—Подписка по e-mail

—Интересы

—Друзья

—Постоянные читатели

—Сообщества

—Статистика

Януш Вишневский. Цитаты о любви и не только.

Те, которые легли мне на душу.

Вдруг так тихо сделалось в моем мире без тебя.

Когда в твоей жизни появляется кто-то особенный, ты чувствуешь внезапное стеснение в груди или неконтролируемый прилив грусти, когда по радио поют песню про любовь. А раньше ты по радио слышал только последние известия.

Мне бы хотелось видеть это твоими глазами.

У тебя слишком запутанная биография. К тому же ты меняешь биографии других людей. На самом деле это другие люди жаждут изменить свою биографию ради тебя.

Если не знаешь, что сказать, говори правду.

Единственное, что я мог сделать, чтобы пережить разлуку, это полностью исчезнуть из твоей жизни. Ты была бы несчастлива здесь со мной. Я не был бы счастлив там. Мы с тобой из разделенного мира…

Это становилось опасным. Она угрожающе близко подбиралась к состоянию, когда мужчина опять заполняет весь ее мир. Ей не хотелось этого. Это должна быть дружба. Отнюдь не любовь!

Медленно распространяющееся изнутри – из окрестностей, а может, и из самого сердца – тепло. А потом легкая грусть, чуть стискивающая горло. И сразу же радость. Радость до того дикая, что даже хочется плакать. И следом какое-то сверхъестественное вдохновение. А затем ласковое все длящееся и длящееся волнение. И над всем доминирует желание прикоснуться. Всего на миг, и лучше всего губами. Да! Это именно то. Это нежность.

Он талантливо манипулировал женщинами с тех пор как заметил, что сильней всего они привязываются к мужчинам, которые умеют слушать, выказывать нежность и смешить.

Она хотела пожара каждую ночь. Но каждую ночь он бывает только у пожарников.

Я благодарю тебя. Благодарю тебя со всей серьезностью и с неизменным легким волнением за то, что ты есть.
И за то, что я могу быть.

Мозг хорошо функционирует, только когда спокойна душа. За спокойствие души нужно платить.

Трудно быть только знакомым человека, о котором ты знаешь, что он без колебаний отдаст тебе, если в этом будет необходимость, собственную почку.

Всегда ведь можно убедить эскимосов, что во время долгой полярной ночи они тоже загорают. Под космическими лучами. И кремы им тоже будут очень полезны.

Наверно, Бог знает, что делает. Нашел же Он мне тебя.

Я все еще немножко влюблена, еще полна остатками бессмысленной любви, и мне так грустно сейчас, что захотелось кому-нибудь сказать об этом. Какому-нибудь совершенно чужому человеку, который не сможет меня обидеть.

Например, он подарил мне такое чувство, когда кажется, что через минуту ты сойдешь с ума от желания. И при этом ты знаешь, что желание твоё исполнится.

Он давал всё и ничего не хотел взамен. Совершенно ничего. Никаких обещаний, никаких клятв, что «только он и никто другой». Попросту ничего. Это был единственный ужасный недостаток. Не может быть для женщины большей муки, чем мужчина, который так верен, так любит, такой неповторимый и который не ждет никаких клятв. Он просто существует и дает уверенность, что так будет вечно. Вот только боишься, что вечность эта — без всяких стандартных обетов — будет короткой…

Когда-то ты спросил, что значит «тосковать по тебе». Приблизительно это сочетание задумчивости, мечтательности, музыки, благодарности за то, что я это ощущаю, радости, оттого что ты существуешь, и волн тепла в районе сердца.

Возможно, – думала она, – так устроено в мире, что женщина, если у нее есть такой шанс, хотела бы быть самым главным в жизни как можно большего числа мужчин. Женщина может любить одновременно двух мужчин до тех пор, пока один из них не узнает об этом.

Еще раз благодарю тебя за все, а главное, за то, что ты есть.

Боже, помоги мне быть таким человеком, каким считает меня моя собака.

Тебе даже не представить, как безумно я радуюсь, что знаю тебя и могу сказать тебе об этом.

Любовь? Это какая, когда держатся за руки? Нельзя всю жизнь держаться за руки, потому что рано или поздно руки затекут. Такая любовь всегда кончается. Когда-нибудь да кончится. По-другому не бывает, иначе мы все поумирали бы. Но важнее любви то, что остается после нее.

Нет ничего несправедливей, чем скучать по кому-то без взаимности. Это даже хуже, чем любовь без взаимности.

Неустанно напоминай мне, что мы только друзья. Ну, разве что и ты забудешься. Забыться могут даже самые лучшие друзья.

Когда мужчина встречает женщину, случиться может все.

Женщине, чтобы лечь в постель с мужчиной, необходимо ощущение близости, доверия и прочности связи. Мужчине — главным образом — место…

Следует покоряться своим желаниям, как только они происходят, и ничего не откладывать на потом.

Люди следуют по трассам, предсказанным судьбой или предназначением – неважно, как это называется. На какой-то миг трассы эти пересекаются с нашей и вновь расходятся. Только немногие и крайне редко выказывают желание идти по нашей трассе и остаются с нами чуть дольше. Однако бывают и такие, кто существует с нами достаточно долго, чтобы их захотелось удержать. Но и они уходят дальше.

Измена – это тогда, когда хочется немедленно рассказать что-то важное вместо жены другой женщине. Чтобы изменить, не надо вообще выходить из дому, потому что для этого достаточно иметь телефон или выход в интернет.

Женщины живут воспоминаниями. Мужчины тем, что они забыли.

Плакать надо, когда никто не мешает. Только тогда от этого получаешь радость.

Одиноким бываешь только тогда, когда на это есть время.

Цитаты из интервью:» Януш Вишневский: «Любовь — это наркотик»
Популярный польский писатель-химик поделился своим открытием»

У героина и у любви много общего в смысле химии. Их воспринимают одни и те же мозговые рецепторы.

Метафизичность любовной химии в том, что никто не может объяснить, почему именно у этого мужчины при виде именно этой женщины возникает реакция. Наука, религия, философия — ничто не может объяснить.

— Кому легче жить — мужчине или женщине?
— Мужчине. Женщины должны делать в два раза больше, чем мужчины, чтобы их хотя бы наполовину ценили так, как мужчин. Но женщинам это не так трудно сделать.

— Поэтому ваш главный герой во всех книгах женщина?
— Да! Женщины — лучшая часть человечества. Надо было писать не «Героя нашего времени», а «Героиню…».

Опять скажу как химик — у женщин абсолютно другая химия. В мужчинах очень много опасных соединений, например один из главных — тестостерон, который может лишить разума, толкнуть на преступление.
У женщин всё по-другому, и называется поэтично — окситоцин. Он отвечает за построение связи между особями. Когда у подопытных мышей-самок задерживали или исключали этот элемент, они бросали детенышей. Поэтому окситоцин чаще называют «гормоном верности».

Метки: януш вишневский.цитаты о любви

Процитировано 1 раз
Понравилось: 1 пользователю

Источник

«Из всего, что вечно, самый краткий срок у любви» – таков лейтмотив европейского бестселлера Я. Вишневского. Герои «Одиночества в сети» встречаются в интернет-чатах, обмениваются эротическими фантазиями, рассказывают истории из своей жизни, которые оказываются похлеще любого вымысла. Встретятся они в Париже, пройдя не через одно испытание, но главным испытанием для любви окажется сама встреча.

Он уже давно, то есть много лет, был убежден, что никто по нему не скучает. Это был его собственный выбор. Нет ничего несправедливей, чем скучать по кому-то без взаимности. Это даже хуже, чем любовь без взаимности. Стократ хуже. После Натальи он уже ни по кому и ни по чему не мог скучать. Как будто все в нем выгорело. Разве что иногда по родителям. Верней, не скучал, а тосковал. В дни их рождения, годовщины смерти или день поминовения усопших.

И ему казалось, поскольку сам он не был способен скучать, что честней жить так, чтобы и по нему никто не скучал. Но и это не получилось. После того послания от Дженнифер он понял, что не всегда удается так жить. Это случилось не то в апреле, не то в мае прошлого года. Ему никак не забыть то парализующее чувство вины, какое он ощутил, прочитав в поезде, следующем из Берлина в Варшаву, ее электронное письмо. Раньше ему не доводилось читать столь потрясающего рассказа о том, как можно тосковать по другому человеку. Он напечатал:

Здравствуй. Как я рад, что ты есть. Я ждал тебя. Ждать. Не то ли это же самое, что скучать?

ОНА: Нет. Для меня нет. Когда я жду, я не просыпаюсь в 5 утра, отказываясь от самых лучших снов. И не прихожу на работу, когда еще нет семи. Когда я жду, молоко не кажется мне безвкусным. А когда скучаю, да.

ОН: Запомню. Особенно насчет молока. Я спросил, потому что мне казалось, что уже много лет по мне никто не скучает. И когда вместо «здравствуй» я читаю такое, то в первый момент мне захотелось обернуться и посмотреть, не сидит ли кто-то позади меня. Но позади меня никто не сидит.

ОНА: Это было написано тебе. Только тебе. У меня впечатление, что ты привыкнешь. Вот увидишь.

ОН: Расскажешь что-нибудь о себе? Я уже знаю. Что ты видишь сны. Любишь молоко и скучала по мне. А можно узнать что-то еще?

Большие ли у тебя глаза? Лоб высокий? Ножка маленькая? Засыпаешь ли ты на боку? Пушистые ли у тебя волосы? Говоришь ли ты по-английски? Любишь ли ходить под дождем? Любишь ли оперу? Облизываешь ли губы языком? Веришь ли в Бога? Любишь ли ягоды?

ОНА: Вопросы на экране появлялись один за другим. Как будто у него был готов какой-то неупорядоченный список, и он просто перепечатывал его. Некоторые вопросы никто ей ни разу не задавал. Никто никогда. И муж тоже. А она с ним живет уже пять лет. Она напечатала:

Скажи только одно: почему ты все это хочешь знать?

ОН: Потому что… я тоже скучал по тебе.

ОНА: Я все тебе расскажу. У нас ведь, правда, много времени?

Уже с первого дня разговоры с ним были подобны переживаниям, которые не забываются. Объяснений она бы привести не смогла, но не считала, что происходящее между ними развивается слишком быстро. Вчера в эту пору она его еще не знала. А сегодня через минуту ответит ему, на каком боку она засыпает. И если бы он спросил ее, спит ли она голая, она без колебаний ответила бы: да, голая. В Интернете ли причина или в отсутствии у нее переживаний, а может, это просто он так действует на нее, заставляя быть такой откровенной? А возможно, ей хочется наконец рассказать кому-то о себе и быть уверенной, что этот кто-то хочет выслушать ее и у него есть на это время?

ОН: Внезапно ему захотелось знать о ней все. И неважно, что он ее не видит. Она сама расскажет ему то, что он мог бы увидеть. Расскажет своими словами. И это будет именно так, как хотела бы она, чтобы он видел ее. И он в это поверит и такую будет забирать ее – мысленно – домой и в свое воображение. Ибо в Интернете самое главное – слова и воображение.

Каждый разговор, каждая встреча с нею в Интернете воссоздавали настроение свидания. Они были по-своему торжественны, он ждал их, и никогда не было известно, как они кончатся. Кроме того, фраза «Якуб, я скучала по тебе», которой она каждое утро приветствовала его, всякий раз его трогала.

Приветствовала она его так почти каждый день. За исключением суббот и воскресений. И оттого в понедельник это «Якуб, я скучала по тебе» звучало как подтверждение, что все продолжается. Потому после 30 января понедельник стал его любимым днем недели.

С понедельника по пятницу они разговаривали обо всем. О Боге, о деньгах, о погоде в Варшаве, о том, какой крем лучше всего для смешанной кожи, об Интернете, о генах и хромосомах, о цвете ее волос, об оттенке ее голоса, о методах предупреждения беременности, о музыке, об упадке философии, о математике. О запахе ее духов вечером и утром. Обо всем. Любая тема, если он обсуждал ее с ней, становилась захватывающей. Любая что-то сообщала о ней.

Источник