Так было размышления о минувшем микоян
Так было размышления о минувшем микоян
* По-настоящему — Микоян Анастас Ованесович.
Глава 2. В рядах революционеров Тифлиса и Баку
Глава 3. Падение Бакинской коммуны
Глава 4. В тюрьмах Закаспия
Глава 5. Бакинское подполье при английской оккупации
Глава 6. Продолжаем борьбу
Глава 7. Поездка к Ленину
Глава 8. На бронепоезде — в Баку
Глава 11. Приезд Ашхен
Глава 12. В Сибирь по поручению Ленина
Глава 13. На Северном Кавказе
Глава 14. Моя семья
Глава 15. Проблемы казачества. Чечня
Глава 16. Выползаем из разрухи
Глава 18. Борьба с засухой в крае
Глава 21. Во главе Наркомата снабжения СССР
Глава 22. Моя первая поездка в Америку
Глава 23. Убийство Кирова и начало сталинских репрессий
Глава 24. Самоубийство Орджоникидзе
Глава 25. Работа в Совнаркоме и наркомом внешней торговли
Глава 26. Реорганизационная чехарда перед войной
Глава 27. К моим отношениям со Сталиным
Глава 28. Разгром семьи
Глава 31. Начало Великой Отечественной войны
Глава 32. Вопросы снабжения армии и тыла. Работа в ГКО. Эвакуация промышленности и материалов за Урал
Глава 33. Переговоры с США и Великобританией о военных поставках и кредите
Глава 34. Опасные дни Москвы
Глава 35. 900 дней блокады: снабжение Ленинграда
Глава 36. Бакинское горючее и хлеб из Поволжья для фронта
Глава 37. Создание Резервного (Степного) фронта в 1943 г.
Глава 38. Поездка по фронтам и районам, освобожденным от фашистской оккупации. Помощь народам Европы
Глава 41. Что я ожидал после войны
Глава 42. Сталин. Эпизоды
Глава 43. О мемуарной литературе
Глава 44. Моя оценка Сталина
Глава 45. Расправа с Н.А.Вознесенским. А.А.Кузнецов и «ленинградское дело»
Глава 46. Накануне и во время ХIХ съезда партии. Последние дни Сталина
Глава 47. Борьба за власть после смерти Сталина
Глава 48. XX съезд партии. О жертвах сталинизма
Так было. Размышления о минувшем
Более полувека Анастас Ивановича Микоян – выдающийся государственный деятель советской эпохи – был свидетелем и участником многих больших общественно-политических событий и потрясений в нашей стране. Воспоминания Микояна, подготовленные на основе многочисленных мемуарных записей и архивных документов, являются уникальным свидетельством из первых рук о более чем шестидесятилетнем периоде нашей истории. Микояну довелось повидать немало интереснейших людей. Побывал во многих странах мира, встречался с руководителями правительств этих стран, с их общественно-политическими, культурными и другими деятелями, а также с обыкновенными, простыми людьми.
Жизнь, отданная народу 1
Анастас Ивановича Микоян
Так было. Размышления о минувшем
Не тот заслуживает внимания, кто подмечает, где споткнулся сильный, или рассуждает, как человек, совершающий поступки, мог бы поступить лучше. Честь тому, кто смело устремляется в гущу событий, чье лицо покрыто пылью, потом и кровью, кто, ошибаясь и проигрывая, дерзает снова и снова – ибо не бывает свершений без неудач.
Только тот, кто действует, тот, кому знакомы великий энтузиазм и великая преданность делу, кто не жалеет себя во имя достойной цели, испытывает в лучшем случае триумф успеха, а в худшем – горечь напрасных усилий. И он никогда не будет в одном ряду с теми холодными и робкими душами, что не знают ни побед, ни поражений.
Составление, предисловие, примечания и общая редакция д. и. н. С.А. Микояна
Жизнь, отданная народу
«Ввести единицу устойчивости – один Микоян», как говорили мои друзья-физики, или «пройти путь от Ильича до Ильича без инфаркта и паралича», как говорят многие, – все это не значило, что Анастас Иванович Микоян бессловесно подчинялся или постоянно бездумно соглашался с Лениным, Сталиным, Хрущевым, Брежневым. Я бы даже начал этот перечень со Степана Шаумяна, лидера революционного Закавказья, первого человека, которым мой отец восторгался и под чьим руководством работал вдохновенно и с полной отдачей, не жалея сил и здоровья, не боясь смерти, но и не теряя собственного достоинства, умея отстаивать свое мнение.
Только в октябре 1978 г., в возрасте около 83 лет, ему не повезло: он простудился, затем началось воспаление легких, перешедшее в отек легкого, и организм не выдержал.
И все же: почему при всех лидерах ему везло в политической жизни? Выскажу свое личное мнение, не претендуя на исчерпывающий ответ.
Он никогда не стремился вверх, на высшие посты. Напротив, всегда упорно отказывался от повышений, а соглашался, лишь подчиняясь партийной дисциплине. Поэтому ни один «первый» не видел в нем личной опасности для себя.
Так было размышления о минувшем микоян
Анастас Ивановича Микоян
Так было. Размышления о минувшем
Не тот заслуживает внимания, кто подмечает, где споткнулся сильный, или рассуждает, как человек, совершающий поступки, мог бы поступить лучше. Честь тому, кто смело устремляется в гущу событий, чье лицо покрыто пылью, потом и кровью, кто, ошибаясь и проигрывая, дерзает снова и снова – ибо не бывает свершений без неудач.
Только тот, кто действует, тот, кому знакомы великий энтузиазм и великая преданность делу, кто не жалеет себя во имя достойной цели, испытывает в лучшем случае триумф успеха, а в худшем – горечь напрасных усилий. И он никогда не будет в одном ряду с теми холодными и робкими душами, что не знают ни побед, ни поражений.
Составление, предисловие, примечания и общая редакция д. и. н. С.А. Микояна
Жизнь, отданная народу
«Ввести единицу устойчивости – один Микоян», как говорили мои друзья-физики, или «пройти путь от Ильича до Ильича без инфаркта и паралича», как говорят многие, – все это не значило, что Анастас Иванович Микоян бессловесно подчинялся или постоянно бездумно соглашался с Лениным, Сталиным, Хрущевым, Брежневым. Я бы даже начал этот перечень со Степана Шаумяна, лидера революционного Закавказья, первого человека, которым мой отец восторгался и под чьим руководством работал вдохновенно и с полной отдачей, не жалея сил и здоровья, не боясь смерти, но и не теряя собственного достоинства, умея отстаивать свое мнение.
Только в октябре 1978 г., в возрасте около 83 лет, ему не повезло: он простудился, затем началось воспаление легких, перешедшее в отек легкого, и организм не выдержал.
И все же: почему при всех лидерах ему везло в политической жизни? Выскажу свое личное мнение, не претендуя на исчерпывающий ответ.
Он никогда не стремился вверх, на высшие посты. Напротив, всегда упорно отказывался от повышений, а соглашался, лишь подчиняясь партийной дисциплине. Поэтому ни один «первый» не видел в нем личной опасности для себя.
Всецело преданный работе, он к тому же обладал поистине «компьютерной» памятью, был прекрасным организатором, всегда находившим выход из безвыходной, казалось бы, ситуации, блестящим и энергичным руководителем, справлялся с любыми заданиями, которые ему давались сверх и без того громадной нагрузки. И не старался изобразить успех как некий подвиг, просто работал и не выпячивал своей роли.
В спорах с руководителями, стоявшими выше его, – Шаумян, Ленин, Сталин, Хрущев, – был тактичен, старался не доводить разногласия до резкой конфронтации, умел выявлять расхождения и высказывать свое мнение, не роняя престижа лидера, с которым спорил.
В 20-х гг. искренне хорошо относился к Сталину, уважал и ценил его, и тот, как прекрасный психолог, это видел.
С середины 30-х гг. и позже, будучи свидетелем разнузданных сталинских репрессий, оказался способным на компромиссы со своей совестью, хотя и спорил со Сталиным из-за арестов, но не затевал с ним борьбы, поскольку она не имела никаких шансов на успех.
К другим руководителям, членам политбюро и правительства, проявлял лояльность, никогда не интриговал, не старался выставить их в дурном свете.
Обладал редкой силой воли, удивительным даром убеждения, основанным на сильном характере, остром живом уме, логике, знаниях и опыте.
Умел жестко и настойчиво отстаивать свою точку зрения и находить аргументы, заставлявшие оппонентов уступать. Это проявилось особенно наглядно, когда он защищал Хрущева от нападок в 1956 и 1957 гг. Это же не раз проявлялось в спорах в Президиуме ЦК при Хрущеве в ходе обсуждения некоторых инициатив последнего. Жизнь доказывала правоту Микояна, что вызывало невольное уважение к его суждениям и со стороны самого Хрущева.
Умел также находить компромиссы, которые предотвращали принятие решения, неправильного с его точки зрения.
Скорее всего, в этом, возможно, неполном перечне можно найти противоречия – но разве они не являются неизбежным спутником характера каждого человека (если он имеет характер)?
Нелегко было вместить в один том основное и наиболее интересное из огромного литературного и документального наследия Анастаса Ивановича Микояна. Надеюсь, в дальнейшем окажется возможным восполнить пробелы, возникшие из-за недостатка места, а также и потому, что не все известные мне записи моего отца были переданы из Президентского архива в Российский центр хранения и изучения документов новейшей истории (РЦХИДНИ). Именно материалы этого учреждения главным образом и были использованы. Большим подспорьем оказались также многочисленные записи, сделанные лично мною в разные годы под диктовку А.И. Микояна и хранившиеся все минувшие годы у меня дома. Их я тоже использовал, насколько позволил объем книги. Кое-что записывали или рассказывали мне старшие братья и сын Владимир.
В основе первых глав настоящей книги лежат выпущенные Госполитиздатом в 1971 и 1974 гг. два тома воспоминаний А.И. Микояна. Надо сказать, что второй том нес на себе зримый отпечаток тяжелой руки редакторов и цензоров ЦК КПСС. Я помогал отцу в его работе и имел возможность наблюдать иногда абсурдный, а иногда вполне осмысленный «прессинг» бывшего члена политбюро, попавшего в немилость к брежневскому окружению (впрочем, нисколько не сожалеющего об этом). Главными причинами немилости были верность курсу на преодоление последствий сталинского режима в обществе и лояльность к Н.С. Хрущеву до самого конца его политической карьеры.
Так было размышления о минувшем микоян
Анастас Ивановича Микоян
Так было. Размышления о минувшем
Не тот заслуживает внимания, кто подмечает, где споткнулся сильный, или рассуждает, как человек, совершающий поступки, мог бы поступить лучше. Честь тому, кто смело устремляется в гущу событий, чье лицо покрыто пылью, потом и кровью, кто, ошибаясь и проигрывая, дерзает снова и снова – ибо не бывает свершений без неудач.
Только тот, кто действует, тот, кому знакомы великий энтузиазм и великая преданность делу, кто не жалеет себя во имя достойной цели, испытывает в лучшем случае триумф успеха, а в худшем – горечь напрасных усилий. И он никогда не будет в одном ряду с теми холодными и робкими душами, что не знают ни побед, ни поражений.
Составление, предисловие, примечания и общая редакция д. и. н. С.А. Микояна
Жизнь, отданная народу
«Ввести единицу устойчивости – один Микоян», как говорили мои друзья-физики, или «пройти путь от Ильича до Ильича без инфаркта и паралича», как говорят многие, – все это не значило, что Анастас Иванович Микоян бессловесно подчинялся или постоянно бездумно соглашался с Лениным, Сталиным, Хрущевым, Брежневым. Я бы даже начал этот перечень со Степана Шаумяна, лидера революционного Закавказья, первого человека, которым мой отец восторгался и под чьим руководством работал вдохновенно и с полной отдачей, не жалея сил и здоровья, не боясь смерти, но и не теряя собственного достоинства, умея отстаивать свое мнение.
Только в октябре 1978 г., в возрасте около 83 лет, ему не повезло: он простудился, затем началось воспаление легких, перешедшее в отек легкого, и организм не выдержал.
И все же: почему при всех лидерах ему везло в политической жизни? Выскажу свое личное мнение, не претендуя на исчерпывающий ответ.
Он никогда не стремился вверх, на высшие посты. Напротив, всегда упорно отказывался от повышений, а соглашался, лишь подчиняясь партийной дисциплине. Поэтому ни один «первый» не видел в нем личной опасности для себя.
Всецело преданный работе, он к тому же обладал поистине «компьютерной» памятью, был прекрасным организатором, всегда находившим выход из безвыходной, казалось бы, ситуации, блестящим и энергичным руководителем, справлялся с любыми заданиями, которые ему давались сверх и без того громадной нагрузки. И не старался изобразить успех как некий подвиг, просто работал и не выпячивал своей роли.
В спорах с руководителями, стоявшими выше его, – Шаумян, Ленин, Сталин, Хрущев, – был тактичен, старался не доводить разногласия до резкой конфронтации, умел выявлять расхождения и высказывать свое мнение, не роняя престижа лидера, с которым спорил.
В 20-х гг. искренне хорошо относился к Сталину, уважал и ценил его, и тот, как прекрасный психолог, это видел.
С середины 30-х гг. и позже, будучи свидетелем разнузданных сталинских репрессий, оказался способным на компромиссы со своей совестью, хотя и спорил со Сталиным из-за арестов, но не затевал с ним борьбы, поскольку она не имела никаких шансов на успех.
К другим руководителям, членам политбюро и правительства, проявлял лояльность, никогда не интриговал, не старался выставить их в дурном свете.
Обладал редкой силой воли, удивительным даром убеждения, основанным на сильном характере, остром живом уме, логике, знаниях и опыте.
Умел жестко и настойчиво отстаивать свою точку зрения и находить аргументы, заставлявшие оппонентов уступать. Это проявилось особенно наглядно, когда он защищал Хрущева от нападок в 1956 и 1957 гг. Это же не раз проявлялось в спорах в Президиуме ЦК при Хрущеве в ходе обсуждения некоторых инициатив последнего. Жизнь доказывала правоту Микояна, что вызывало невольное уважение к его суждениям и со стороны самого Хрущева.
Умел также находить компромиссы, которые предотвращали принятие решения, неправильного с его точки зрения.
Скорее всего, в этом, возможно, неполном перечне можно найти противоречия – но разве они не являются неизбежным спутником характера каждого человека (если он имеет характер)?
Нелегко было вместить в один том основное и наиболее интересное из огромного литературного и документального наследия Анастаса Ивановича Микояна. Надеюсь, в дальнейшем окажется возможным восполнить пробелы, возникшие из-за недостатка места, а также и потому, что не все известные мне записи моего отца были переданы из Президентского архива в Российский центр хранения и изучения документов новейшей истории (РЦХИДНИ). Именно материалы этого учреждения главным образом и были использованы. Большим подспорьем оказались также многочисленные записи, сделанные лично мною в разные годы под диктовку А.И. Микояна и хранившиеся все минувшие годы у меня дома. Их я тоже использовал, насколько позволил объем книги. Кое-что записывали или рассказывали мне старшие братья и сын Владимир.
В основе первых глав настоящей книги лежат выпущенные Госполитиздатом в 1971 и 1974 гг. два тома воспоминаний А.И. Микояна. Надо сказать, что второй том нес на себе зримый отпечаток тяжелой руки редакторов и цензоров ЦК КПСС. Я помогал отцу в его работе и имел возможность наблюдать иногда абсурдный, а иногда вполне осмысленный «прессинг» бывшего члена политбюро, попавшего в немилость к брежневскому окружению (впрочем, нисколько не сожалеющего об этом). Главными причинами немилости были верность курсу на преодоление последствий сталинского режима в обществе и лояльность к Н.С. Хрущеву до самого конца его политической карьеры.
Так было размышления о минувшем микоян
Анастас Ивановича Микоян
Так было. Размышления о минувшем
Не тот заслуживает внимания, кто подмечает, где споткнулся сильный, или рассуждает, как человек, совершающий поступки, мог бы поступить лучше. Честь тому, кто смело устремляется в гущу событий, чье лицо покрыто пылью, потом и кровью, кто, ошибаясь и проигрывая, дерзает снова и снова – ибо не бывает свершений без неудач.
Только тот, кто действует, тот, кому знакомы великий энтузиазм и великая преданность делу, кто не жалеет себя во имя достойной цели, испытывает в лучшем случае триумф успеха, а в худшем – горечь напрасных усилий. И он никогда не будет в одном ряду с теми холодными и робкими душами, что не знают ни побед, ни поражений.
Составление, предисловие, примечания и общая редакция д. и. н. С.А. Микояна
Жизнь, отданная народу
«Ввести единицу устойчивости – один Микоян», как говорили мои друзья-физики, или «пройти путь от Ильича до Ильича без инфаркта и паралича», как говорят многие, – все это не значило, что Анастас Иванович Микоян бессловесно подчинялся или постоянно бездумно соглашался с Лениным, Сталиным, Хрущевым, Брежневым. Я бы даже начал этот перечень со Степана Шаумяна, лидера революционного Закавказья, первого человека, которым мой отец восторгался и под чьим руководством работал вдохновенно и с полной отдачей, не жалея сил и здоровья, не боясь смерти, но и не теряя собственного достоинства, умея отстаивать свое мнение.
Только в октябре 1978 г., в возрасте около 83 лет, ему не повезло: он простудился, затем началось воспаление легких, перешедшее в отек легкого, и организм не выдержал.
И все же: почему при всех лидерах ему везло в политической жизни? Выскажу свое личное мнение, не претендуя на исчерпывающий ответ.
Он никогда не стремился вверх, на высшие посты. Напротив, всегда упорно отказывался от повышений, а соглашался, лишь подчиняясь партийной дисциплине. Поэтому ни один «первый» не видел в нем личной опасности для себя.
Всецело преданный работе, он к тому же обладал поистине «компьютерной» памятью, был прекрасным организатором, всегда находившим выход из безвыходной, казалось бы, ситуации, блестящим и энергичным руководителем, справлялся с любыми заданиями, которые ему давались сверх и без того громадной нагрузки. И не старался изобразить успех как некий подвиг, просто работал и не выпячивал своей роли.
В спорах с руководителями, стоявшими выше его, – Шаумян, Ленин, Сталин, Хрущев, – был тактичен, старался не доводить разногласия до резкой конфронтации, умел выявлять расхождения и высказывать свое мнение, не роняя престижа лидера, с которым спорил.
В 20-х гг. искренне хорошо относился к Сталину, уважал и ценил его, и тот, как прекрасный психолог, это видел.
С середины 30-х гг. и позже, будучи свидетелем разнузданных сталинских репрессий, оказался способным на компромиссы со своей совестью, хотя и спорил со Сталиным из-за арестов, но не затевал с ним борьбы, поскольку она не имела никаких шансов на успех.
К другим руководителям, членам политбюро и правительства, проявлял лояльность, никогда не интриговал, не старался выставить их в дурном свете.
Обладал редкой силой воли, удивительным даром убеждения, основанным на сильном характере, остром живом уме, логике, знаниях и опыте.
Умел жестко и настойчиво отстаивать свою точку зрения и находить аргументы, заставлявшие оппонентов уступать. Это проявилось особенно наглядно, когда он защищал Хрущева от нападок в 1956 и 1957 гг. Это же не раз проявлялось в спорах в Президиуме ЦК при Хрущеве в ходе обсуждения некоторых инициатив последнего. Жизнь доказывала правоту Микояна, что вызывало невольное уважение к его суждениям и со стороны самого Хрущева.
Умел также находить компромиссы, которые предотвращали принятие решения, неправильного с его точки зрения.
Скорее всего, в этом, возможно, неполном перечне можно найти противоречия – но разве они не являются неизбежным спутником характера каждого человека (если он имеет характер)?
Нелегко было вместить в один том основное и наиболее интересное из огромного литературного и документального наследия Анастаса Ивановича Микояна. Надеюсь, в дальнейшем окажется возможным восполнить пробелы, возникшие из-за недостатка места, а также и потому, что не все известные мне записи моего отца были переданы из Президентского архива в Российский центр хранения и изучения документов новейшей истории (РЦХИДНИ). Именно материалы этого учреждения главным образом и были использованы. Большим подспорьем оказались также многочисленные записи, сделанные лично мною в разные годы под диктовку А.И. Микояна и хранившиеся все минувшие годы у меня дома. Их я тоже использовал, насколько позволил объем книги. Кое-что записывали или рассказывали мне старшие братья и сын Владимир.
В основе первых глав настоящей книги лежат выпущенные Госполитиздатом в 1971 и 1974 гг. два тома воспоминаний А.И. Микояна. Надо сказать, что второй том нес на себе зримый отпечаток тяжелой руки редакторов и цензоров ЦК КПСС. Я помогал отцу в его работе и имел возможность наблюдать иногда абсурдный, а иногда вполне осмысленный «прессинг» бывшего члена политбюро, попавшего в немилость к брежневскому окружению (впрочем, нисколько не сожалеющего об этом). Главными причинами немилости были верность курсу на преодоление последствий сталинского режима в обществе и лояльность к Н.С. Хрущеву до самого конца его политической карьеры.