Во сне даже сильный человек кажется беззащитным и беспомощным
Словари
1. Лишённый защиты, неспособный защитить себя; беспомощный.
отт. Выражающий беззащитность, беспомощность.
2. Ничем не защищенный (от стихийных бедствий, разрушений и т.п.).
отт. Никем не охраняемый.
Морфология: беззащи́тен, беззащи́тна, беззащи́тно, беззащи́тны; беззащи́тнее; нар. беззащи́тно
1. Человека называют беззащитным, если он не способен помочь себе в трудной ситуации.
Беззащитная жертва. | Она напоминала беззащитного ребёнка. | Мы бесправны и беззащитны.
2. Беззащитным называют внешний вид человека, который свидетельствует об отсутствии помощи или защиты.
Этот взгляд придавал его лицу беззащитное выражение. | нар.
Он беззащитно смотрел на неё.
беззащи́тность сущ., ж.
БЕЗЗАЩИ́ТНЫЙ, беззащитная, беззащитное; беззащитен, беззащитна, беззащитно. Не могущий самостоятельно охранить себя, лишенный средств самозащиты, лишенный защиты. Я женщина слабая, беззащитная. Дикарь беззащитен перед стихией. Беззащитное существо.
БЕЗЗАЩИТНЫЙ, беззаступный, беззастойный; у кого или чего нет покровительства, защиты, охраны, приюта. Беззащитность жен. состояние ·по·прилаг.
1. Неспособный защитить себя, лишённый защиты; беспомощный. Б-ая сирота. Беззащитен перед подлостью. // Выражающий беспомощность. Б-ая улыбка. Б. взгляд.
2. Ничем не защищённый; никем не охраняемый. Б-ая деревня. Местность беззащитна перед ветрами.
Неспособный защитить себя, лишенный зашиты.
Во сне даже сильный человек кажется беззащитным и беспомощным. М. Горький, Мой спутник.
против кого-чего и перед кем. чем. Беззащитен против власть имущих. Беззащитен перед судьбой.
беззащи́тный, беззащи́тная, беззащи́тное, беззащи́тные, беззащи́тного, беззащи́тной, беззащи́тных, беззащи́тному, беззащи́тным, беззащи́тную, беззащи́тною, беззащи́тными, беззащи́тном, беззащи́тен, беззащи́тна, беззащи́тно, беззащи́тны, беззащи́тнее, побеззащи́тнее, беззащи́тней, побеззащи́тней
Во сне даже сильный человек кажется беззащитным и беспомощным
Встретил я его в одесской гавани. Дня три кряду моё внимание привлекала эта коренастая, плотная фигура и лицо восточного типа, обрамлённое красивой бородкой.
Он то и дело мелькал предо мной: я видел, как он по целым часам стоял на граните мола, засунув в рот набалдашник трости и тоскливо разглядывая мутную воду гавани чёрными миндалевидными глазами; десять раз в день он проходил мимо меня походкой беспечного человека. Кто он. Я стал следить за ним. Он же, как бы нарочно поддразнивая меня, всё чаще и чаще попадался мне на глаза, и, наконец, я привык различать издали его модный, клетчатый, светлый костюм и чёрную шляпу, его ленивую походку и тупой, скучный взгляд. Он был положительно необъясним здесь, в гавани, среди свиста пароходов и локомотивов, звона цепей, криков рабочих, в бешено-нервной сутолоке порта, охватывавшей человека со всех сторон. Все люди были озабочены, утомлены, все бегали, в пыли, в поту, кричали, ругались. Среди трудовой сутолоки медленно расхаживала эта странная фигура с мертвенно-скучным лицом, равнодушная ко всему, всем чужая.
Наконец, уже на четвёртый день, в обед, я натолкнулся на него и решил во что бы то ни стало узнать, кто он. Расположившись неподалёку от него с арбузом и хлебом, я стал есть и рассматривать его, придумывая, – как бы поделикатнее завязать с ним беседу?
Он стоял, прислонясь к груде цыбиков чая, и, бесцельно поглядывая вокруг себя, барабанил пальцами по своей трости, как по флейте.
Мне, человеку в костюме босяка, с лямкой грузчика на спине и перепачканному в угольной пыли, трудно было вызвать его, франта, на разговор. Но, к моему удивлению, я увидал, что он не отрывает глаз от меня и они разгораются у него неприятным, жадным, животным огнём. Я решил, что объект моих наблюдении голоден, и, быстро оглянувшись вокруг, спросил его тихонько:
Он вздрогнул, алчно оскалил чуть не сотню плотных, здоровых зубов и тоже подозрительно оглянулся.
На нас никто не обращал внимания. Тогда я сунул ему пол-арбуза и кусок пшеничного хлеба. Он схватил всё это и исчез, присев за груду товара. Иногда оттуда высовывалась его голова в шляпе, сдвинутой на затылок, открывавшей смуглый, потный лоб. Его лицо блестело от широкой улыбки, и он почему-то подмигивал мне, ни на секунду не переставая жевать. Я сделал ему знак подождать меня, ушёл купить мяса, купил, принёс, отдал ему и стал около ящиков так, что совершенно скрыл франта от посторонних взглядов.
До этого он ел и всё хищно оглядывался, точно боялся, что у него отнимут кусок; теперь он стал есть спокойнее, но всё-таки так быстро и жадно, что мне стало больно смотреть на этого изголодавшегося человека, и я повернулся спиной к нему.
– Благодару! Очэн благодару! – Он потряс меня за плечо, потом схватил мою руку, стиснул её и тоже жестоко стал трясти.
Через пять минут он уже рассказывал мне, кто он.
Я слушал его рассказ, перемешанный с ругательствами, смотрел на него, верил ему, и мне было жалко мальчика, – ему шёл двадцатый год, а по наивности можно было дать ещё меньше. Часто и с глубоким негодованием он упоминал о крепкой дружбе, связывавшей его с вором-товарищем, укравшим такие вещи, за которые суровый отец Шакро наверное «зарэжет» сына «кынжалом», если сын не найдёт их. Я подумал, что, если не помочь этому малому, жадный город засосёт его. Я знал, какие иногда ничтожные случайности пополняют класс босяков; а тут для князя Шакро были налицо все шансы попасть в это почтенное, но не чтимое сословие. Мне захотелось помочь ему. Я предложил Шакро пойти к полицеймейстеру просить билет, он замялся и сообщил мне, что не пойдёт. Почему?
Положение осложнялось. Я решил, что буду работать, пока не заработаю достаточно денег для него на проезд до Батума, но – увы! – оказалось, что это случилось бы не очень скоро, ибо проголодавшийся Шакро ел за троих и больше.
В то время, вследствие наплыва «голодающих», подённые цены в гавани стояли низко, и из восьмидесяти копеек заработка мы вдвоём проедали шестьдесят. К тому же, ещё до встречи с князем, я решил пойти в Крым, и мне не хотелось оставаться надолго в Одессе. Тогда я предложил князю Шакро пойти со мной пешком на таких условиях: если я не найду ему попутчика до Тифлиса, то сам доведу его, а если найду, мы распростимся.
Князь посмотрел на свои щегольские ботинки, на шляпу, на брюки, погладил курточку, подумал, вздохнул не раз и, наконец, согласился. И вот мы с ним отправились из Одессы в Тифлис.
Когда мы пришли в Херсон, я знал моего спутника как малого наивно-дикого, крайне неразвитого, весёлого – когда он был сыт, унылого – когда голоден, знал его как сильное, добродушное животное.
Дорогой он рассказывал мне о Кавказе, о жизни помещиков-грузин, о их забавах и отношении к крестьянам. Его рассказы были интересны, своеобразно красивы, но рисовали предо мной рассказчика крайне нелестно для него. Рассказывает он, например, такой случай: К одному богатому князю съехались соседи на пирушку; пили вино, ели чурек и шашлык, ели лаваш и пилав, и потом князь повёл гостей в конюшню. Оседлали коней.
Шакро передаёт мне это тоном сожаления о князе. Я пытаюсь ему доказать, что жалеть тут нечего, но он поучительно говорит мне:
– Кназей мало, крестьян много. За одного крестьянина нельзя судить кназя.
Что такое крестьянин? Вот! – Шакро показывает мне комок земли. – А князь – как звезда!
Мы спорим, он сердится. Когда он сердится, то оскаливает зубы, как волк, и лицо у него делается острым.
– Молчи, Максим! Ты не знаешь кавказской жизни! – кричит он мне.
Мои доводы бессильны пред его непосредственностью, и то, что для меня было ясно, ему – смешно. Когда я ставил его в тупик доказательствами превосходства моих взглядов, он не задумывался, а говорил мне:
– Ступай на Кавказ, живи там. Увидишь, что я сказал правду. Все так делают, значит – так нужно. Зачем я буду тебе верить, если ты один только говоришь – это не так, – а тысячи говорят – это так?
Тогда я молчал, понимая, что нужно возражать не словами, а фактами человеку, который верит в то, что жизнь, какова она есть, вполне законна и справедлива. Я молчал, а он с восхищением, чмокая губами, говорил о кавказской жизни, полной дикой красоты, полной огня и оригинальности. Эти рассказы, интересуя и увлекая меня, в то же время возмущали и бесили своей жестокостью, поклонением богатству и грубой силе. Как-то раз я спросил его: знает ли он учение Христа?
ЛитЛайф
Жанры
Авторы
Книги
Серии
Форум
Тихонов Александр Николаевич
Книга «Словарь афоризмов русских писателей»
Оглавление
Читать
Помогите нам сделать Литлайф лучше
литературный язык хотя черпали из речевого языка трудовых масс, резко отличается от своего первоисточника, потому что, изображая описательно, он откидывает из речевой стихии все случайное, временное и непрочное, капризное, фонетически искаженное, не совпадающее по различным причинам с основным «духом», то есть строем общеплеменного языка.
Коли два камня друг на друга катятся, становиться между ними нельзя — изувечат.
учить-то учи, да и сам тоже поучивайся, понимай вокруг-то себя, как и что.
«Щей» в стихах — не люблю, так же как и «вшей» и «ужей».
А писать нужно просто, как будто беседуя по душе с милейшим другом, с лучшим человеком, от которого ничего не хочется скрыть, который все поймет, все оценит с полуслова.
А так уж устроено богом Всё — земля, а сама земля — пыль. И всё умирает на ней… Вот как! И должен потому человек жить в труде и смирении.
Автору надо отучиться от короткой фразы, она уместна только в местах, в моментах наиболее напряженного действия, быстрой смены жестов, настроений.
А вообще фраза должна быть плановой, экономно построенной из простых слов, притертых одно к другому так плотно, чтоб каждое давало читателю ясное представление о происходящем, о постепенности и неизбежности изображаемого процесса.
Анархизм Толстого — легенда, анархизм приписывается к числу его достоинств щедростью поклонников.
Барство-то — как оспа… и выздоровеет человек, а знаки-то остаются…
Без имени — нет человека…
Безумство храбрых — вот мудрость жизни!
Береги свою молодость! Нет ничего на свете лучше ее. Ничего-то нет дороже ее! Молодостью, ровно золотом, всё, что хочешь, то и сделаешь.
Бессмысленное, ненужное повторение слов вызывает у читателя впечатление скуки и затягивает развитие действия в рассказе.
Благожелательный человек … изменяет формы жизни незаметно, потихоньку, но его работа есть единственно прочная.
Большое удовольствие — жить на земле!
Борьба за очищение книг от «неудачных фраз» так же необходима, как и борьба против речевой бессмыслицы.
Борьба за чистоту, за смысловую точность, за остроту языка есть борьба за орудие культуры. Чем острее это орудие, чем более точно направлено — тем оно победоносней. Именно поэтому одни всегда стремятся притуплять язык, другие — оттачивать его.
Бояться надо Бога обидеть и в себе и в другом.
Будучи подлецом не воображай, что это оригинально.
Будьте строго точны в уплате за добро, содеянное вам! Ибо нет на земле ничего печальнее и противней человека, подающего милостыну ближнему своему!
Будьте строже к себе, немногословьте, нужно, чтобы в стихах не было бородавок. Не всякий цветок краше от лишнего лепестка.
Бурьян растет на жирной почве, разврат — на почве пресыщения.
В борьбе за высокое качество прозы и поэзии мы должны обновлять и углублять тематику, чистоту и звучность языка.
В душе ведь бог-то, и закон, значит, в ней. Богом она создана, богом в человека вдунута. Нужно только в нее заглянуть уметь.
В каждом человеке должно быть что-нибудь свое…
В крупных художниках реализм и романтизм всегда как будто соединены.
В любимом — вся душа…
В мире и в эпосе, как и в языке, главном деятеле эпохи, определенно сказывается коллективное творчество всего народа, а не личное мышление одного творчества.
В мире нет ничего бесцельного.
В неисчерпаемой сокровищнице русского языка, народного русского языка для всякого писателя вполне достаточно таких слов, в которых он найдет яркое, сильное, четкое оформление для своего материала.
В погоне за красотой я постоянно грешил против точности описаний, неправильно ставил вещи, неверно освещал людей.
В простоте слова — самая великая мудрость, пословицы и песни всегда кратки, а ума и чувства вложено в них на целые книги.
В рассказе, как в машине, не должно быть ни единого лишнего винтика, а тем более лишних частей.
В старом славянском языке все-таки есть веские, добротные и образные слова, но необходимо различать язык церковной догматики и проповеди от языка поэзии.
В человеке есть желания, заслуживающие уважения, и есть желания, не заслуживающие такового. Помогите ему удовлетворить те желания тела, кои необходимы для того, чтобы он был здоров и силен, и те, облагородив его, возвысят его над скотом…
В юности одиночество полезно человеку а вот под старость лучше вдвоем.
Ведь живут и такие люди, которым нет уже никакого утешения, кроме обмана…
Велика магическая сила слова, оживленного любовью!
Верь в свой народ, создавший могучий русский язык, верь в его творческие силы.
Веселый человек — всегда славный человек… Подлецы редко бывают веселыми людьми.
Взбрыкнул, трушились, встопорщил, грякнул, буруздил и десятки таких плохо выдуманных словечек, все это — даже не мякина, не солома, а вредный сорняк, и есть опасность, что семена его дадут обильные всходы, засорят наш богатый, сочный, крепкий литературный язык.
Вникайте в прелесть простонародной речи, в строение фразы в песне, сказке, в псалтыре, в песне песней Соломона. Вы увидите тут поразительное богатство образов, меткость сравнений, простоту — чарующую силой, изумительную красоту определений. Вникайте в творчество народное — это здорово, как свежая вода ключей горных, подземных, сладких струй. Держитесь ближе к народному языку, ищите простоты, краткости, здоровой силы, которая создает образ двумя, тремя словами.
Внимательнейше, неутомимо, упрямо изучайте язык! Писатель должен отлично знать свой язык.
Во сне даже сильный человек кажется беззащитным и беспомощным…
Вовремя уйти всегда лучше…
Вовремя человека пожалеть… хорошо бывает!
Вон как день и ночь бегают, гоняясь друг за другом, вокруг земли, так и ты бегай от дум про жизнь, чтоб не разлюбить ее. А задумаешься — разлюбишь жизнь, это всегда так бывает.
Афоризмы русских писателей со словом «сон»
И сны те вещи
или зловещи — смотря, кто спит.
Современность мешает человеку видеть сны. Но стоит ему остаться наедине с собой, и его дневная жизнь пополняется жизнью сна: разноцветная бахрома сновидений волочится за каждым его душевным жестом.
Земля, как и человек, способна видеть сны. Не растревоженная суетой современности, она неторопливо грезит о минувшем, о несбывшемся и о возможном, и сновидения ее достигают зрительной реальности миража.
Глубок, священен сон героев
И с суетой несовместим.
Вообще же безопасно
Все лечить несчастья — сном.
В снах утра и в бездне вечерней
Лови, что шепнет тебе Рок,
И помни: от века из терний
Поэта заветный венок!
Как океан объемлет шар земной,
Земная жизнь кругом объята снами…
Дневные раны сном лечим.
Сон есть дивное таинство природы, обновляющее все силы человека, телесные и духовные.
Сон вырывает человека из привычных о нем представлений и как бы швыряет его в нечто первобытное, в самую гущу начал и основ самой жизни, и он (человек), так гордо возвысившийся в последние тысячелетия над своей проматерью-природой и уже вроде помыкающий ею, вдруг возвращается на свои положенные ему рубижи, он возвращается во тьму и хаос материи, все поглощающей и все возраждающей в положенное для этого время…
В небе — звезд золотистые оспины,
Постоянно держись начеку!
Много снов ими в жизни недоспано,
Недовидено на веку.
Будем как солнце! Забудем о том,
Кто нас ведет по пути золотому,
Будем лишь помнить, что вечно к иному,
К новому, к сильному, к доброму, к злому,
Ярко стремимся мы в сне золотом.
Есть поцелуи — как сны свободные,
Блаженно-яркие, до исступления,
Есть поцелуи — как снег холодные.
Есть поцелуи — как оскорбление.
О, поцелуи — насильно данные,
О, поцелуи — во имя мщения!
Какие жгучие, какие странные,
С их вспышкой счастия и отвращения!
Забудь о светлых снах. Забудь. Надежды нет.
Ты вверился мечте обманчивой и странной.
Скитайся дни, года, десятки, сотни лет —
Ты не найдешь нигде Страны Обетованной.
Мир на земле, мир людям доброй воли,
Мир людям воли злой желаю я.
Мир тем, кто ослеплён на бранном поле,
Мир тем, в чьих тёмных снах живёт змея.
Прекрасна мудрость в пожелтевшем свитке,
Сверканья тайн, огонь по письменам.
Прекрасней — жизнь отдать бегущим снам
И расцветать с весной, как маргаритки.
Жизнь в безвременье мчится
Пересохшим ключом:
Все земное нам снится
Утомительным сном.
Мечта! Что жизни сон глухой?
Отрава — вслед иной отраве…
Ты и во сне необычайна,
Твоей одежды не коснусь.
Дремлю — и за дремотой тайна,
И в тайне — ты почиешь, Русь.
Что счастие? Короткий миг и тесный,
Забвенье, сон и отдых от забот…
Деянья всех людей — как тень в безумном сне,
Мечта о подвигах — как детская забава.
Я — сын земли, дитя планеты малой,
Затерянной в пространстве мировом…
Я — сын земли, где дни и годы — кратки,
Где сладостна зеленая весна,
Где тягостны безумных душ загадки,
Где сны любви баюкает луна.
Мы шепчем всем ненужные признанья,
От милых рук бежим к обманным снам,
Не видим лиц и верим именам,
Томясь в путях напрасного скитанья.
Тому, кто зряч, но светом дня ослеп,
Тому, кто жив и брошен в темный склеп,
Кому земля — священный край изгнанья,
Кто видит сны и помнит имена, —
Тому в любви не радость встреч дана,
А темные восторги расставанья!
Люди спят, измученные смутой,
Снятся людям их земные сны
Перед тою роковой минутой
Вечной и последней тишины!
На родных камнях сон слаще, чем на чужих перинах.
Что наша жизнь? — Тревожный сон,
Борьба и тяжкая работа!
Во сне даже сильный человек кажется беззащитным и беспомощным…
И в чтеньи прок-от не велик:
Ей сна нет от французских книг,
А мне от русских больно спится.
Потребность необычайного — может быть, самая сильная после сна, голода и любви.
Притупленность, отрешенность, которая, низводя горе к смутной печали, равна действием глубокому сну.
Это счастье —
Вдруг сквозь сон услышать,
Как капели в дверь Весны стучат!
Жить — так жить, любить — так уж влюбляться,
В лунном золоте целуйся и гуляй,
Если ж хочешь мертвым поклоняться,
То живых тем сном не отравляй.
Суть не в фокусе преображения предметов, не в жесте слов, а в том самом уловлении, в котором если видишь ночью во сне кисель, то утром встанешь с мокрыми сладкими губами от его сока…
Что гений. В жизни нужны нам границы.
Полдюжины практических голов
Полезней гениальной единицы,
Как нам действительность полезней снов
И быль — дельнее всякой небылицы.
Могила — тихий сон, а жизнь — с бедами брань,
Судьба — невидимый, бесчувственный тиран!
Века идут, года уходят,
Но все живущее — не сон:
Оно живет и превосходит
Вчерашней истины закон.
Детские скорби жгучи, но они растают во сне и исчезнут с завтрашним солнцем.
Не верят в мире многие любви
И тем счастливы; для иных она
Желанье, порожденное в крови,
Расстройство мозга иль виденье сна.
Россия — сладкий детский сон.
И жизнь — не сон, не сновиденье,
Нет! — это пламенник святой,
Мне озаривший на мгновенье
Мир и небесный, и земной…
Разве Россия не белый рай
И не веселые наши сны?
Тянется лесом дороженька пыльная,
Тихо и пусто вокруг.
Родина, выплакав слезы обильные.
Спит, и во сне, как рабыня бессильная,
Ждет неизведанных мук.
Нет «ненужной мечты»,
Нет напрасного сна,
И ничто не пройдет «просто так».
Души верят в свою бесконечность. Она,
Эта вера — совсем не пустяк.
Но с детства недосмотренными снами
Не разлучиться нам ни в миг единый,
Ни в век единый! —
Пусть уже не с нами,
Но повторятся старые картины!
Люби лишь то, что редкостно и мнимо,
Что крадется окраинами сна,
Что злит глупцов, что смердами казнимо,
Как Родина…
Живой печется о живом,
А мертвый спи глубоким сном…
/гр. А.К.Толстому/
За все, что вдруг мне грудь согрело,
За счастье предаваться снам,
За трепет дум, за жажду дела,
За жизнь души — спасибо вам!
Источник: Словарь афоризмов русских писателей. Составители: А. В. Королькова, А. Г. Ломов, А. Н. Тихонов
Значение слова «сон»
Предложения со словом «сон»
Я просто видела сон, как гуляю в парке с друзьями, только-только начала его видеть.
Этот страшный сон снился уже который год, причём в одну и ту же ночь – 30 мая.
Как только вы начнёте очищать свой организм голоданием, у вас повысится способность к расслаблению и вы получите полный отдых во время глубокого сна.
Словари
1. Лишённый защиты, неспособный защитить себя; беспомощный.
отт. Выражающий беззащитность, беспомощность.
2. Ничем не защищенный (от стихийных бедствий, разрушений и т.п.).
отт. Никем не охраняемый.
Морфология: беззащи́тен, беззащи́тна, беззащи́тно, беззащи́тны; беззащи́тнее; нар. беззащи́тно
1. Человека называют беззащитным, если он не способен помочь себе в трудной ситуации.
Беззащитная жертва. | Она напоминала беззащитного ребёнка. | Мы бесправны и беззащитны.
2. Беззащитным называют внешний вид человека, который свидетельствует об отсутствии помощи или защиты.
Этот взгляд придавал его лицу беззащитное выражение. | нар.
Он беззащитно смотрел на неё.
беззащи́тность сущ., ж.
БЕЗЗАЩИ́ТНЫЙ, беззащитная, беззащитное; беззащитен, беззащитна, беззащитно. Не могущий самостоятельно охранить себя, лишенный средств самозащиты, лишенный защиты. Я женщина слабая, беззащитная. Дикарь беззащитен перед стихией. Беззащитное существо.
БЕЗЗАЩИТНЫЙ, беззаступный, беззастойный; у кого или чего нет покровительства, защиты, охраны, приюта. Беззащитность жен. состояние ·по·прилаг.
1. Неспособный защитить себя, лишённый защиты; беспомощный. Б-ая сирота. Беззащитен перед подлостью. // Выражающий беспомощность. Б-ая улыбка. Б. взгляд.
2. Ничем не защищённый; никем не охраняемый. Б-ая деревня. Местность беззащитна перед ветрами.
Неспособный защитить себя, лишенный зашиты.
Во сне даже сильный человек кажется беззащитным и беспомощным. М. Горький, Мой спутник.
против кого-чего и перед кем. чем. Беззащитен против власть имущих. Беззащитен перед судьбой.
беззащи́тный, беззащи́тная, беззащи́тное, беззащи́тные, беззащи́тного, беззащи́тной, беззащи́тных, беззащи́тному, беззащи́тным, беззащи́тную, беззащи́тною, беззащи́тными, беззащи́тном, беззащи́тен, беззащи́тна, беззащи́тно, беззащи́тны, беззащи́тнее, побеззащи́тнее, беззащи́тней, побеззащи́тней