Кто такой кастусь калиновский
«Кастусь» Калиновский: убийцу и палача белорусов делают национальным героем
Вот уже которую неделю националистический сегмент белорусского Интернета гудит от негодования по поводу того, что в новой версии учебника по русской литературе для 8 класса восстание под руководством Винцента Константы Калиновского (прозванного без его ведома «Кастусём») назвали… польским. То есть написали чистую правду.
Конечно же, в лучших традициях столь нелюбимого ими 1937 года «патрыёты», словно ищейки, ринулись по следу, ища «руку Москвы». Вскоре они раскопали, что, «как выяснилось, фамилии рецензентов этого учебника всплывают в связке с фондом „Русский мир“. Например, декан филфака Брестского государственного университета Татьяна Сенькевич возглавляет „Русский центр“ в Бресте, креатуру фонда „Русский мир“. Еще один из рецензентов — Алексей Иванов из Могилёвского университета имени Кулешова. „Поддерживает активные связи с посольством России […], постоянно принимает участие в организации научно-образовательных мероприятий совместно с представительством Россотрудничества в Беларуси, фондом „Русский мир““, — говорится об Алексее Иванове на сайте университета». Ура, вина доказана, можно линчевать. Осталось лишь выложить во всеобщий доступ домашние адреса, телефоны, номера машин, имена детей и номера школ, в которых они учатся — как поступают в таких случаях украинские побратимы.
Кстати, покатилась волна народного гнева «благодаря»… знатоку из «Что? Где? Когда?» (и одновременно школьному учителю) Сергею Дубелевичу. Это он первым выложил в свой «фейсбук» пост: «Новый (изданный в 2018 году) учебник русской литературы для 8 класса белорусских школ. Польское восстание. Дожили. Расходимся». И понеслось. Причем основной аргумент, приведенный даже «Комсомольской правдой в Беларуси», звучит так: «В общественном сознании восстание Калиновского названо иначе».
Вот и все. Какие после этого еще нужны аргументы. Есть же некое общественное сознание, которое, видимо, и вырабатывает коллективную истину. И это «сознание» восстание Калиновского польским не считает.
Для белорусских самостийников, как и для других товарищей, выращенных в советской пробирке, есть только одно мнение, оно же правильное, оно же — «национальное». А с носителями других мнений у них разговор короткий. Они просто делают вид, что их не существует. Если будут сильно высовываться — общественная травля. Следующая стадия — физическая расправа. Какие-нибудь случайные ребята изобьют вечером до полусмерти. Как это произошло с Сергеем Лановенко, на которого летом напала банда белорусских националистов из-за того, что он был одет в футболку с символикой Донецкой народной республики.
Но позвольте, а как же факты, говорящие о том, что восстание было польским. Факты? Да плевала эта публика на факты, они, конечно же, «подтасованы московскими историками». А вот наши…
Но, о ужас, «наши» историки, «несмотря на возмущение в интернете, определение в Национальном институте образования, издавшем пособие, не считают ошибкой» («Комсомольская правда в Беларуси»). (Тоже обратим внимание на бронебойный аргумент — возмущение в интернете. Раз интернет чем-то там возмущен, значит, это однозначно плохо). Историки недвусмысленно высказывались уже не раз: фигура Калиновского — это грандиозный миф, каждым поколением белорусских историков старательно «подгоняемый» под реалии того или иного периода. Например, в газете «Наша Нива», выходившей в начале ХХ века, он не упоминался вообще ни разу (!) А как понадобился — сразу же вспомнили. И точно таким же необходимым для «полноценности» белорусской историографии мифом является восстание 1863 года.
Упрямо твердящих о «белорусскости» Калиновского местечковых националистов не смущают даже факты, лежащие на поверхности. Во-первых, целью восстания было восстановление польского государства в границах 1772 года, что для Белой Руси означало тотальную полонизацию и окатоличивание. Во-вторых, все повстанцы, в том числе и Калиновский, давали присягу следующего содержания: «Присягаем во имя Пресвятой Троицы и клянёмся на ранах Христа, что нашей родине Польше будем служить верно и исполнять, во имя того же отечества Польши, все приказания, предписанные нам начальниками…» Наконец, сам Калиновский, обращаясь к жителям Белоруссии, писал в «Письме Яськи-Господаря из-под Вильны к мужикам земли польской»: «…разве ж мы, децюки, сидеть будем? Мы, что живём на земле Польской, что едим хлеб Польский, мы, Поляки из веков вечных».
Конечно же, ряд событий восстания 1863 года происходил и на землях белорусских губерний. Но всерьез полагать, что восставшие «здесь» боролись за какие-то отдельные цели и противопоставляли себя полякам — верх наивности. Более того, давным-давно доказано, что в среде белорусского крестьянства идеалы восставших никакого сочувствия не встречали. Белорусы массово помогали русской армии задавить мятеж. За что, кстати, восставшие расправлялись с белорусами с такой жестокостью, что гиммлеровские палачи, узнай они об этом, содрогнулись бы. Хроники запечатлели сотни имен повешенных, растерзанных, сожженных и заживо закопанных в землю белорусов, вся вина которых была в том, что они не поддержали «национального героя» Калиновского — т. е. хотели просто мирно жить и трудиться на своей земле.
Вот, например, расправа повстанцев над Иваном Макаревичем, крестьянином из деревни Сороки Гродненской губернии. Вина: отказался присоединиться к повстанцам. В ночь на 1 июля 1863 года два шляхтича из местечка Щуки вызвали Макаревича из дома и под предлогом указать дорогу в местечко Мосты, увели с собой. Придя в Щуки, все трое зашли в дом, в котором в ту ночь праздновалась свадьба. Повстанцы заставляли Ивана есть, приговаривая: «Ешь, легче будет идти на тот свет». Потом отвели его в отдельную комнату, где подвергли жестоким истязаниям: обвязав веревками и привязав за шею к стене, отрезали нос и уши, содрали с обеих ног кожу, разорвали правую щеку. Затем истерзанного страдальца вывели за деревню, бросили в картофельную яму вниз головой и ещё живого забросали землей, а само место, чтобы скрыть следы, забороновали. Только на десятый день тело Макаревича случайно обнаружил один крестьянин: труп лежал вниз головой, руки и тело были связаны, шею обвивала веревка, на ногах полосами висела содранная кожа. Родные опознали Макаревича, оплакали и погребли на ближайшем кладбище.
В Пречистенском соборе Вильнюса висит доска с именами 349 белорусов, виновных лишь в том, что они думали иначе, нежели польские повстанцы 1863 годов. За это повстанцы их безжалостно убивали.
Но кто теперь вспомнит тех белорусов. Это же были «неправильные пчелы, и они делали неправильный мед». Проще говоря — «навоз истории», тогдашние ватники. Толстенная книга с именами их палачей недавно любовно издана в Минске. Это — поименный синодик участников восстания. А вот кто когда выделит деньги на такую же книгу про его жертв.
Конечно, в той или иной степени «наивна» любая историография любого народа. Она так или иначе подчинена его интересам, так или иначе выпячивает события, мимо которых другой народ прошел бы, даже не заметив. Непонятно другое: зачем вставать в позу «кисо обиделось». Зачем выставлять себя идиотом и обижаться на правду. Не зулусским же назвали восстание, не эфиопским и не эстонско-финским, а польским, каковым оно и было на самом деле. Но нет, гордым «белорусским шляхтичам» хочется, чтобы восстание было «нашенским». Этак и до того, что началось оно вовсе не в Польше, договорятся…
Кирилл Аверьянов-Минский
При этом польский мятежник, предводитель восстания на территории Белоруссии и Литвы Винцент Константы Калиновский (в начале XX века переименованный в «Кастуся») канонизирован той же белорусской интеллигенцией в лике мученика и борца со «москалями». Даже президент Александр Лукашенко в прошлом году назвал Калиновского «нашим человеком нашего государства». Мастер-класс по интеграции Украины. Как на бывших польских землях устанавливалась российская власть
Сложно сказать, что «нашего» нашёл Лукашенко в Калиновском. Лежащие на поверхности факты свидетельствуют о том, что «Кастусь» — поляк до мозга костей.
1) Целью восстания было восстановление польского государства в границах 1772 года, для Белой Руси это означало тотальную полонизацию и окатоличивание.
2) Все повстанцы, в том числе и Калиновский, давали присягу следующего содержания: «Присягаем во имя Пресвятой Троицы и клянёмся на ранах Христа, что нашей родине Польше будем служить верно и исполнять, во имя того же отечества Польши, все приказания, предписанные нам начальниками…»
3) Калиновский все свои приказы заканчивал лозунгом «Boże zbaw Polskę».
4) Обращаясь к жителям Белоруссии, Калиновский писал в «Письме Яськи-Господаря из-под Вильны к мужикам земли польской»: «…разве ж мы, децюки, сидеть будем? Мы, что живём на земле польской, что едим хлеб польский, мы, поляки из веков вечных».
5) Винцент Константы родился на территории современной Польши, в Мостовлянах. Род Калиновских происходил из Мазовии (центр этого региона — Варшава).
На эти факты белорусские фальсификаторы истории закрываются глаза. Для них «белорусскость» Калиновского — предмет веры, а вера, как известно, слепа и не требует научных доказательств. Польские паны и русская власть. Как замиряли Правобережную Украину
Созданием вокруг Калиновского ореола святости местечковые националисты пытаются возвести перед белорусами стену, лишающую их возможности объективно взглянуть не только на национальную принадлежность Винцента Константы, но и на те методы, к которым прибегал Калиновский для достижения «народного счастья».
Так кто же на самом деле был вешателем — Муравьёв или Калиновский?
Для начала разберёмся с тем, каким образом жупел «вешателя» навесили на графа Муравьёва. Происхождение данного прозвища связано с известным историческим анекдотом.
В 1830-х годах Муравьёв занимал пост гродненского губернатора, и на одном из публичных мероприятий местные польские шляхтичи, желая поддеть Михаила Николаевича, спросили у него: «Не родственник ли вы того Муравьёва, которого повесили за мятеж против государя?» (имелся в виду Сергей Иванович Муравьёв-Апостол, приговорённый в 1826 году к высшей мере наказания за организацию декабристского мятежа). Известный своим остроумием Муравьёв ответил: «Я не из тех Муравьёвых, которых вешают, я — из тех, которые сами вешают». За что сражалась польская шляхта на Украине и почему украинские крестьяне поддержали русские власти
После этого случая все недоброжелатели графа стали именовать его «вешателем».
Как видим, появление прозвища «вешатель» никоим образом не связано с подавлением Муравьёвым польского мятежа 1863 года. Иначе и быть не могло, поскольку предпринятые графом меры по усмирению и наказанию бунтующих поляков нельзя назвать чрезмерно жёсткими, учитывая то, как обычно подавлялись восстания в XIX столетии.
Всего в Северо-Западном крае было казнено 128 мятежников, и, как отмечает белорусский историк Александр Бендин, лишь 16% участников восстания были подвергнуты различного рода уголовным наказаниям.
Данные цифры не идут ни в какое сравнение с практикой подавления мятежей в других странах. Так, во Франции в ходе подавления Парижской коммуны правительственными войсками было убито 30 тысяч человек. Чудовищную жестокость проявили англичане при подавлении восстания сипаев в Индии: одного подозрения в симпатии к повстанцам было достаточно для того, чтобы стереть с лица земли целые деревни.
Необходимо подчеркнуть, что все казнённые польские мятежники были приговорены к высшей мере наказания судом, который установил в их действиях признаки тяжких преступлений против личности и государства. Исходя из этого, повешенных повстанцев нельзя назвать безвинными жертвами — все они были опасными преступниками, которые отказались от данной ими присяги на верность русскому императору и посягнули на территориальную целостность Российской империи.
А вот под каток террора, развязанного мятежниками, попали действительно ни в чём не повинные люди: крестьяне, православные священники, чиновники, не поддержавшие восстание дворяне. Отряды, общее руководство которыми в Северо-Западном крае осуществлял Винцент Калиновский, назывались «кинжальщиками» и — особо подчеркнём — «жандармами-вешателями» (по излюбленным орудиям казни). Пусть корсиканец, лишь бы не москаль. Война 1812 г. для Белоруссии — гражданская или отечественная?
Жестокость «жандармов-вешателей» возрастала по мере того, как они осознавали, что белорусы встали на сторону правительства и не желают поддерживать повстанцев. В «Приказе-воззвании Виленского повстанческого центра к народам Литвы и Белоруссии» от 11 июня 1863 года Калиновский в бешенстве писал:
«За вашу долю кровь проливают справедливые люди, а вы, как те Каины и Иуды Искариотские, добрых братьев продавали врагам вашим! Но польское правительство спрашивает вас, по какому вы праву смели помогать москалю в нечистом деле?! Где у вас был разум, где у вас была правда? Разве вспомнили вы о страшном суде Божьем? Вы скажете, что делали это поневоле, но мы люди вольные, нет у нас неволи, а кто хочет неволи московской — тому дадим виселицу на суку».
Об отношении белорусов к польскому мятежу красноречиво свидетельствуют письма на имя императора Александра II, которые приходили со всех концов Белоруссии. В них белорусы заверяли императора в своих верноподданнических чувствах и стремлении защищать свой край от польских инсургентов.
«Августейший монарх! — писали представители Витебского городского общества. — Необузданные свои притязания, попирающие всякую правду, поляки простерли посягательством своим и на белорусский край, исконное достояние России. И здесь, к прискорбию нашему, нашлась горсть дерзких, возмечтавших заявить Польшу в Белоруссии и смутить общественное спокойствие; но они горько ошиблись. Народ доказал, что он истинно русский.
Да сохранит нас Всевышний от беспорядка и бедствий войны! Но если Провидением суждено нам испытать их, верь, Государь, что мы никому не уступим в благоговейной преданности и любви к тебе, Царь, и к славной Твоим благодушным царствованием России и не остановимся ни перед какими жертвами для охранения чести и целостности твоей империи, дорого нашего Отечества».
В белорусских губерниях из числа местных крестьян были сформированы сельские вооружённые караулы, которые задерживали мятежников и передавали их в руки законных властей. Караулы оказали существенную помощь правительственным войскам в подавлении мятежа, и сотни белорусских крестьян были удостоены высоких государственных наград. «Полонез» Огинского от «Песняров»: польские восстания и место в них белорусов
Полковник А.Д. Соколов в рапорте князю В.А. Долгорукову о положении в Могилёвской губернии писал:
«Многие помещики-поляки Могилёвской губ. участвуют в мятеже против правительства, и многие из них хотя не участвуют явно, но сочувствуют восстанию, крестьяне же, напротив, где только можно, выказывают свою преданность Государю-Императору и, сколько от них зависит, способствуют к подавлению мятежа;
в одно могилёвское уездное управление ими доставлено до 80 чел. разного звания людей, пойманных в лесах и на дорогах, из числа которых хотя и не все, но многие находились в шайках мятежников и впоследствии отстали или отделились, крестьянами также представлено более 30 чел. помещиков, которые, как они утверждают, доставляли продовольствие шайкам или внушали крестьянам не повиноваться русскому правительству и признать над собой владычество Польши и по другим обстоятельствам навлекли на себя их подозрение».
Точное число жертв польских карателей установить трудно.
Сам Муравьёв называл цифру в 500 человек. По информации «Московских ведомостей», на 19 сентября 1863 года количество только повешенных поляками достигло 750 человек. По данным III отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии, за весь 1863 год повстанцы казнили 924 человека. «Энциклопедический словарь» Брокгауза и Ефрона указывает, что число жертв повстанческого террора равнялось примерно 2 тысячам человек.
Бесчинства польских мятежников коснулись семей двух выдающихся уроженцев Белоруссии — лингвиста Антона Семёновича Будиловича и философа Николая Онуфриевича Лосского. Ukrainian Lives Matter: перед кем забыли извиниться поляки
Отец Будиловича получил от поляков извещение о том, что он приговорён к смертной казни «как слишком русский», однако повстанцам не удалось его отыскать.
А вот родственник Лосского не смог избежать расправы: «Дед мой Иван был униатским священником в местечке Усвят (очевидно, он был униатом до 1839 года, а после Полоцкого собора стал православным. — прим. автора). Говорят, он был замучен польскими повстанцами в 1863 году за то, что хорошо объяснял крестьянам значение манифеста об уничтожении крепостного права; они распяли его на кресте».
По отношению к православным священнослужителям повстанцы проявляли особую жестокость. Вероятно, одной из главных причин этого была нарочито антиправославная позиция Калиновского.
«Православие — вера собачья, схизма, которую силой навязали российские власти», — так Винцент Константы характеризовал исконную веру белорусов.
В обозе повстанческого отряда Людвика Нарбутта, орудовавшего в Пинском уезде, была найдена чудовищная по содержанию листовка. На ней изображался повешенный на суку православный священник и содержалась надпись на польском языке:
Он служил в церкви деревни Богушевичи Игуменского уезда Минской губернии. После начала восстания отец Даниил поддержал борьбу белорусских крестьян против польских инсургентов. Кроме того, он проводил отпевание павших в боях с мятежниками воинов русской армии. За это повстанцы приговорили его к смерти.
23 мая 1863 года мятежники убили богушевичского батюшку, повесив его во дворе собственного дома. Пока убийцы находились в Богушевичах, они запрещали снимать тело священника, чтобы оно висело подольше в назидание своим противникам.
В 1907 году в «Братском листке», издававшемся в Минске, было напечатано стихотворение, посвящённое отцу Даниилу. Вот его первые три четверостишья:
Незаметный герой в небогатом селенье
Нашей Минской губернии жил —
Пастырь добрый, учивший о вечном спасенье,
Чистый сердцем — отец Даниил.
Было время крамолы врагов православья:
Бунт затеяла польская знать,
Омрачённая злобой и чувством тщеславья,
Силясь Польшу былую создать.
Там, где исстари русское царство сложилось,
Колыбель нашей веры была,
Вдруг повстанцев мятежная шайка явилась
И народ на мятеж подняла. «Русский голос должен быть слышен»: к 100-летию со дня смерти профессора Кулаковского
Таким образом, Винцент Константы Калиновский, избранный белорусскими националистами в качестве своего героя, полностью соответствует тем негативным характеристикам, которыми националисты необоснованно наделяют Михаила Николаевича Муравьёва-Виленского.
В этой связи будет правильным именовать «вешателем» именно «нашего человека» Калиновского.
Борец с империей. За что чтут и ненавидят Кастуся Калиновского
В Вильнюсе 22 ноября прошла церемония перезахоронения останков 20 участников Январского восстания 1863–64 годов на землях бывшей Речи Посполитой, направленного против Российской империи. Среди них – Кастусь Калиновский, один из лидеров восстания, человек, которого многие в Беларуси и Литве считают национальным героем.
Все повстанцы, которых похоронили сегодня на вильнюсском кладбище Расу, были казнены по решению царского военно-полевого суда. Место захоронения казненных тогда сравняли с землей, и лишь в 2017 году в ходе раскопок на Замковой горе в центре Вильнюса были обнаружены их останки. Вскоре эксперты подтвердили, что речь идет о видных повстанцах, в том числе Константине Калиновском и другом лидере восстания – Сигизмунде Сераковском.
Кто такой Кастусь Калиновский?
Викентий Константин (Кастусь) Калиновский (1838–1864) – выходец из семьи обедневшего шляхтича Гродненского повета. Учился на юридическом факультете Петербургского университета. Вернувшись на родину в 1861 году, принял участие в подготовке восстания против власти Российской империи, которое началось в январе 1863 года. Повстанческие отряды под началом Калиновского действовали в основном на территории нынешней Беларуси.
Калиновский относился к радикальному крылу руководителей восстания – так называемым «красным». Он пытался опираться на крестьян, выдвигал лозунги радикальной земельной реформы, обращался к крестьянам на белорусском языке – с этой целью Калиновский и его соратники выпустили семь номеров газеты-листовки «Мужицкая правда». По подсчетам современных историков, в районах, где действовали отряды Калиновского, доля крестьян в повстанческом движении действительно была выше, чем в других местах, – до трети от общей численности. (В целом же она не превышала 20%, восстание опиралось прежде всего на мелкую и среднюю шляхту и горожан).
С другой стороны, поскольку основную массу повстанцев составляли католики, значительная часть православного сельского населения осталась равнодушна к их призывам и даже поддерживала царские войска в их борьбе с инсургентами. Этому способствовала и политика виленского генерал-губернатора Михаила Муравьева, сочетавшего жестокие репрессии против повстанцев с послаблениями для крестьян. Муравьев заслужил в польско-литовской среде и у либеральной части русской общественности, сочувствовавшей повстанцам, репутацию «вешателя». Русские патриотические круги, напротив, бурно приветствовали его деятельность и считали героем.
Кастусь Калиновский выступал с идеями широкой автономии Литвы и Беларуси в рамках Речи Посполитой, за восстановление которой боролись повстанцы. После разгрома большей части повстанческого движения скрывался, был пойман жандармами в Вильно в ночь на 29 января 1864 года. Со следствием не сотрудничал. 22 марта был повешен на виленской площади Лукишки, похоронен вместе с другими казненными в районе Замковой горы.
В советские годы официальная историография рассматривала Калиновского как борца за права простого народа, оставляя в тени национально-освободительные и антироссийские мотивы в его деятельности. В современной Беларуси значительная часть общества, в первую очередь оппозиционно настроенная по отношению к нынешним властям, считает Калиновского национальным героем. Его память чтут также в Польше и Литве. В России, чьи национал-патриотические СМИ и часть историков апологетически относятся к политике Российской империи, против которой воевал Калиновский, напротив, нередко звучат резко отрицательные оценки его деятельности. Так, агентство «Регнум» незадолго до вильнюсских похорон назвало его «польским бандитом».
Современники и потомки о Калиновском и Январском восстании
Якуб Гейштор, деятель Январского восстания, оппонент Калиновского из числа умеренной фракции – «белых»: «Это была натура вспыльчивая, но справедливая, без какой-либо тени лицемерия. Предан душой и сердцем народу, однако сторонник крайних революционных теорий, который не останавливался даже перед развязыванием гражданской войны и думал к тому же о самостоятельности Литвы. Был несравненным, образцовым конспиратором, душой Комитета…»
Александр Лукашенко, президент Беларуси: «Я знаю роль Кастуся Калиновского в истории… Там было очень много нюансов, и я своих политиков и ученых предостерегаю, чтобы мы, оценивая роль Калиновского, не ударились в какую-то политику. Он действовал на нашей территории, был нашим человеком, если хотите – гражданином. И от этого никуда не деться».
Сергей Абламейка, белорусский историк и публицист: «Кастуся Калиновского можно смело назвать родоначальником белорусской национальной идеи, настоящим отцом белорусской нации и даже современного белорусского языка».
Юзеф Пилсудский, лидер польского национального движения в начале ХХ века, фактический правитель Польши в 1918–1922 и 1926–1935 годах: «[Восстание] было делом нескольких сумасбродов и нескольких простодушных, показавшим всю нелепость поляков, отсутствие в их мышлении серьезности и здравого смысла». В то же время Пилсудский считал, что повстанцы показали выдающийся пример героизма и способствовали позднейшему подъему новой волны национально-освободительного движения.
Петр Вандич, польский историк: «Восстание 1863 года представляет собой вершину романтического видения целой нации и сублимированной концепции патриота».
Даниэль Бовуа, французский историк: «Клановые ссоры, напрасное ожидание франко-английской помощи и прежде всего неспособность увлечь крестьянство, настроенное скорее враждебно, обрекли восставших на поражение».
Что произошло в Вильнюсе?
Церемония перезахоронения повстанцев готовилась не один месяц и привлекла большое внимание, прежде всего в Литве, Беларуси и Польше.
Белорусская служба Радио Свобода вела трансляцию из Вильнюса:
Для участия в мемориальных торжествах в Вильнюс прибыли тысячи людей, в том числе почетные гости, включая президента Польши Анджея Дуду. Беларусь была представлена делегацией во главе с вице-премьером Игорем Петришенко (любопытно, что до недавнего времени он был белорусским послом в России). В отличие от Варшавы, Минск не прислал для участия в похоронах роту почетного караула.
Из выступлений в ходе церемонии: