В книге повествуется о судьбе и учении бродячего философа, взявшего себе имя Заратустра в честь древнеперсидского пророка Зороастра (Заратуштры). Одной из центральных идей романа является мысль о том, что человек — промежуточная ступень в превращении обезьяны в сверхчеловека (нем. Übermensch ): «Человек — это канат, натянутый между животным и сверхчеловеком. Канат над бездной».
Книга представляет собой отчасти поэтический, отчасти философский трактат, раскрывающий позицию самого Ницше относительно того, какое место человек занимает среди окружающего его общества, как он понимает свою жизнь, как путешествует, как познает себя и окружающий мир. В книге уделяется внимание общению человека с природой, с самим собой, и с окружающими людьми. Воспевается идея необходимости идти своим путем.
Вечное возвращение
«Так говорил Заратустра» — один из ключевых текстов Нового времени. Доктрине прогресса (поступательного развития), которая господствовала в умах европейцев с эпохи Просвещения, Ницше противопоставил учение о вечном возвращении, о цикличности любого развития. [1] Только сверхчеловек способен с готовностью принять бесконечное возвращение однажды пережитого, включая самые горькие минуты. Отличие такого существа от обычного человека, по Ницше, в порядке отличия человека от обезьяны. [1]
Влияние
При этом само творчество Ницше не имеет к национал-социализму никакого отношения. Идеология Третьего рейха прямо противоположна учению, изложенному в «Так говорил Заратустра», учению, в котором человек стремится к самодостаточности.
Критика
Польский педагог и писатель Януш Корчак в своём Дневнике, написанном в гетто, поставил задачу ответить на «книгу псевдопророка», желая доказать, что Ницше умер, находясь не только в разладе с жизнью (лишившись рассудка), но и «в мучительном разладе с правдой».
И я разговаривал, имел честь разговаривать с Заратустрой.
Тот же самый Заратустра учил меня другому. Может быть, у меня лучше слух, может, я более чутко слушал. [4]
Переводы на русский язык
Первый и до сих пор считающийся лучшим — перевод Ю. М. Антоновского (1857—1913), юриста, народовольца, соратника и человека из ближайшего окружения Н. С. Тютчева. До 1917 года этот перевод выдержал 4-е издания: 1900 — Б. М. Вольфа, 1903 — тип. Альтшулера, 1907 — Ф. Вайсберга и П. Гершунина, 1911 — «Прометей» (все — Санкт-Петербург).
В последующие времена, в числе других переводов, — В. В. Рынкевича — опубликован в московском издательстве «Интербук» в 1990.
Музыка
По мотивам книги Ницше написана симфоническая поэма Рихарда Штрауса «Так говорил Заратустра». На слова из книги Ницше композитор Фредерик Делиус сочинил ораторию «Месса живых». Густав Малер включил в состав Третьей симфонии «полуночную песнь» Заратустры.
В астрономии
См. также
Примечания
Ссылки
Рождение трагедии, или Эллинство и пессимизм | Несвоевременные размышления | Человеческое, слишком человеческое | Смешанные мнения и изречения | Странник и его тень | Утренняя заря | Весёлая наука | Так говорил Заратустра | По ту сторону добра и зла | К генеалогии морали | Казус Вагнер | Сумерки идолов | Антихрист | Ecce Homo | Воля к власти
Полезное
Смотреть что такое «Так говорил Заратустра» в других словарях:
Так говорил Заратустра — С немецкого: Also sprach Zaratustra. Название книги (1883) немецкого философа Фридриха Ницше (1844 1900). Заратустра, он же Зороастр (греч.) или Заратуштра (иран.) (1 я пол. VI в. до н. э.) пророк и реформатор древнеиранской религии, которая… … Словарь крылатых слов и выражений
«ТАК ГОВОРИЛ ЗАРАТУСТРА» — (Also sprach Zarathustra): философская поэма в прозе в четырех частях (1883 1885) Ницше, в которой автор развивает доктрину сверхчеловека … Философский словарь
Так говорил Заратустра (значения) — «Так говорил Заратустра» может означать: Так говорил Заратустра философское сочинение Фридриха Ницше. Так говорил Заратустра музыкальная поэма Рихарда Штрауса Так говорил Заратустра живописно графический цикл Лены Хейдиз Так… … Википедия
Так говорил Заратустра (Штраус) — Так говорил Заратустра (нем. Also sprach Zarathustra) симфоническая поэма немецкого композитора Рихарда Штрауса. Написана в 1896 году под впечатлением от книги «Так говорил Заратустра» Фридриха Ницше. Премьера состоялась во Франкфурте в… … Википедия
Так говорил Заратустра (симфоническая поэма) — У этого термина существуют и другие значения, см. Так говорил Заратустра (значения). Так говорил Заратустра (нем. Also sprach Zarathustra) симфоническая поэма немецкого композитора Рихарда Штрауса. Написана в 1896 году под впечатлением … Википедия
Заратустра (значения) — Заратустра: Заратустра (Заратуштра, Зороастр) основатель зороастризма, жрец и пророк. Производные «Заратустра» первый в мире наливной пароход (танкер), выстроенный в 1877 году в Швеции на судостроительном заводе Мотала, по собственному проекту и… … Википедия
Автор сочинения «Так говорил Заратустра», слово из 5 букв?
Автор сочинения «Так говорил Заратустра», слово из 5 букв?
Фридриха Ницше, сочинение очень известное и очень почитаемое как философами так и обычными людьми.
Однако есть книга с таким же названием у другого автора но фамилия у него не на пять букв,поэтому он не подходит но книга не менее хороша.
НИЦШЕ, Фридрих,
немецкий литератор с философическим уклоном в обоснование существования «белокурых бестий» и их институциональных прав, а так же психоповеденческих отличий да саморазвивающих установок.
Именно философ Фридрих Ницше написал этот философский трактат, читать который простому смертному довольно трудно (лично я не осилила).
Зато многие цитаты и фразы из этого сочинения стали афоризмами, и их можно встретить в интернете вместе с различными фото в виде мотиваторов и демотиваторов.
Эту книгу написал Фридрих Ницше. Это философский роман об одном философе по имени Заратустра, который путешествует и размышляет. Когда-то я начала читать эту книгу, но быстро отказалась от этого. Но произведение это очень известное.
«Так говорил Заратустра», это философский роман Фридриха Ницше (4 части). В этом труде Ницше рассказывает о судьбе бродячего философа, Заратустры. Стиь написания книги, что то среднее между поэзией, прозой и философией.
Замечательные афоризмы принадлежат этому ученому, не смогла удержаться и процитирую:
В Азии довольно таки много государств, соответственно и столиц столько же. Что ж пришлось прибегнуть к подсказкам и выяснилось что это столица Турции АНКАРА. Думаю, что её знает уже довольно таки большое количество нашего населения, ведь в Турцию столько народу ездит отдыхать, что не перечесть.
Рихард ШТРАУС (1864–1949) «Так говорил Заратустра», симфоническая поэма ор. 30 (1896)* 1. Предисловие, или Восход 2. О людях потустороннего мира 3. О великом томлении 4. О радостях и страстях 5. Погребальная песнь 6. О науке 7. Выздоравливающий 8. Танцевальная песнь 9. Песня ночного странника
* Произведение входит в репертуар Всероссийского фестиваля «Музыкальное обозрение – Оpus 30», который проходил в 2019 в 20 городах России. В программе фестиваля — сочинения ор. 30, № 30, написанные композиторами в возрасте 30 лет, имеющие в названии цифру 30 и т.д. (Всероссийский фестиваль «Музыкальное обозрение» проводится ежегодно с 2004.)
Что говорил Заратустра?
А как говорил Заратустра? С кем говорил Заратустра? Мы услышим это в симфонической поэме опус 30 Рихарда Штрауса. Ее первые звуки уже 44 года открывают программу «Что? Где? Когда?», хотя впервые огласили они мир в 1896 году. Грандиозная поэма Штрауса, написанная для четверного состава симфонического оркестра с шестью валторнами, двумя тубами и органом по роману Фридриха Ницше, уже более 120 лет входит в репертуар выдающихся оркестров и дирижеров мира. «Когда Заратустре исполнилось 30 лет, покинул он свою родину и озеро своей родины … в одно утро поднялся он с зарею, стал перед солнцем и так говорил к нему: “Великое светило! К чему свелось бы твое счастье, если б не было у тебя тех, кому ты светишь!”» Так начинается роман Ницше. Штраус обозначил свое произведение опусом 30. Звучит поэма Штрауса в нашем концерте, посвященном 30-летию газеты.
«…Как утреннее солнце…»
Рихард Штраус. «Так говорил Заратустра», симфоническая поэма ор.30 (свободно по Ф. Ницше)
Рихарда Штрауса (1864–1949) часто называют последним романтиком. Именно так — «Последний романтик» — назван русский перевод популярной англоязычной биографии Штрауса, созданной Дж.Р. Мареком, хотя оригинальное название более интересно и полемично («Жизнь не-героя»).
На деле Штраус удивительно многолик. Его талант, как ни у кого, пластичен и изменчив. В разные времена он был и романтиком, и антиромантиком, и авангардистом (немного), и консерватором (гораздо больше), и вдохновенным лириком, и ироничным скептиком. Два последних качества Штраус непринужденно сочетал, причем ирония нисколько не мешала ему прийти в концовке к лирическому апофеозу, к долго истаивающей кульминации с бесконечно парящей мелодией. Так было и в его лучших, наиболее оригинальных симфонических поэмах, созданных в конце XIX века («Дон Кихот», «Жизнь героя»). Так происходило и позже, когда Штраус окончательно превратился из симфониста в оперного композитора (достаточно напомнить концовки только двух его знаменитых опер — «Кавалер розы», 1912, и «Ариадна на Наксосе», 1916).
Герой / не-герой и его поэмы
Штраус впервые обратился к жанру симфонической поэмы в молодости, после создания нескольких оркестровых произведений (среди них две симфонии и сюита «Из Италии»). Уже первая поэма («Дон Жуан», 1889), обнаружившая огромное мастерство и неотразимо бурный темперамент, принесла молодому автору шумный успех. С этого момента жанр симфонической поэмы надолго стал главным для Штрауса. «Поэмно-симфонический» период заканчивается «Домашней симфонией» (1903). Сразу после этого была написана его третья опера, скандально знаменитая «Саломея» (1905) по запрещенной к исполнению драме О. Уайльда, и оперный жанр воцарился в творчестве Штрауса до конца жизни. Но один раз он все-таки вернулся к монументальной симфонической форме и создал свою последнюю, девятую и самую грандиозную в истории симфоническую поэму — живописно эпическую «Альпийскую симфонию» (1915, термин «симфония», как и в случае с «Домашней», не должен никого вводить в заблуждение).
У Штрауса облик симфонической поэмы не просто эволюционировал, но преобразился до неузнаваемости. Главное направление эволюции можно выразить одним словом — «гигантомания». Более чем вдвое в сравнении с основоположником и классиком жанра Ф. Листом выросли размеры поэм, которые у Штрауса по масштабам не уступают большим многочастным симфониям. «Дон-Кихот», «Жизнь героя» и «Домашняя симфония» длятся не менее 40 минут, а «Альпийская» приближается к часу. Гигантских размеров достигает состав оркестра.
Второе качество программной музыки Штрауса — звукоизобразительность. Разбитые горшки в «Тиле Эйленшпигеле», стадо баранов и ветряная машина в «Дон Кихоте», пустая болтовня (треньканье на скрипке) подруги Героя, детские шалости в «Домашней симфонии», подробное описание природы в «Альпийской симфонии» — все это примеры чрезмерного натурализма, выхода музыки «за рамки дозволенного». Недаром крупнейший исследователь творчества Штрауса Эрнст Краузе утверждал, что его музыка «является искусством изображения, а не выражения».
Но феномен Штрауса в том и состоит, что рядом с чрезмерной (и преимущественно ироничной) изобразительностью всегда находятся страницы вдохновенной лирики, которая захватывает неисчерпаемым полимелодическим потоком, подкупает экстатичностью и нежностью, часто дорастает до «божественных длиннот».
Штраус смело сломал завещанную Листом форму симфонической поэмы. Он постепенно отказался от сонатной формы с растворенной в ней симфонической цикличностью (Аллегро – Адажио – Скерцо – Финал) и перешел к сюитно-сквозным формам, свободно построенным как калейдоскоп эпизодов, отталкивающихся от сюжета.
В зените славы
Ровно посередине «симфонического» периода помещается поэма «Так говорил Заратустра» (1895–1896, после популярнейшего «Тиля Эйленшпигеля» и перед «Дон Кихотом»), в которой новаторские принципы воплощены особенно отчетливо. Впервые продолжительность поэмы превысила 30 минут, а форма сложена из девяти причудливо сменяющихся эпизодов (в «Альпийской симфонии» будет более 20 эпизодов). Скрепляют целое лейтмотивы, находящиеся (как в операх Вагнера) в процессе непрерывного симфонического развития.
Новаторство композитора было сразу принято публикой. На премьере 27 ноября 1896 во Франкфурте-на-Майне (местным городским оркестром дирижировал автор) сочинение ждал успех. А вскоре (Амстердам, ноябрь 1898) благодаря «Заратустре» Штраус «пережил величайший триумф за всю свою карьеру». Это было, по его словам (в письме к отцу), «самое прекрасное исполнение «Заратустры», которое мне довелось слышать», после которого его «вызывали бесчисленное количество раз».
Успеху содействовал налет сенсационности. Творчество филолога-философа Фридриха Ницше (1844–1900) в конце XIX века завладело умами, а решение положить на музыку его шокирующее философское учение выглядело настоящей авантюрой. Но Штрауса влекла стилистическая красочность, поэтичность и непредсказуемость формы текстов Ницше, среди которых настоящей музыкальной кульминацией выделяется книга о Заратустре. Эту «философскую поэму в прозе» можно читать с любого места и свободно переходить к любому разделу; смыслы здесь растворены в звучаниях.
Характерны слова Ницше о своем творении (напомним, что в юности он мечтал стать композитором): «К какой категории относится этот «Заратустра»? Я думаю, к симфониям». Жаль, что зрелые симфонические поэмы Штрауса еще не были написаны — возможно, Ницше, зная их, ответил бы по-другому.
Штрауса не могла не привлечь и очевидная полемика философа с Вагнером, одним из кумиров композитора. Ницше работал над «Заратустрой» в 1883–1885, сразу после знакомства с только что законченным «Парсифалем». Создается впечатление, что первую часть он писал только для одного читателя — Р. Вагнера, который в начале 1883 умер, не узнав этого анти-Парсифаля (Заратустру). Выпестованное, выстраданное Вагнером сострадание (шопенгауэрского толка), основа возрождения человечества («Парсифаль»), подвергнуто воинствующему отрицанию, как и вся христианская мораль («Заратустра»), альтруизм противопоставлен жажде власти. То, что Штраус так легко перешел от восхищения вагнеровской мистерией к ницшеанству — еще одно подтверждение удивительной пластичности его гения.
О чем говорит Штраус?
Для своей симфонической поэмы композитор выбрал из Ницше то, что ему близко и легко поддается музыкальному воплощению. Во вступлении он рисует всегда привлекавшую музыкантов картину восхода солнца. Результат, известный всем по заставке интеллектуальной телеигры «Что? Где? Когда?», мало с чем сравним: простейшие фанфары меди, поддержанные органом, воплощают и ослепительно-лучезарную красоту природы, в которой отражена Гармония мироздания, и могущество человеческого духа, которое, по мысли Ницше, должно привести к рождению нового «сверхчеловечества».
Названия остальных восьми разделов заимствованы у Ницше и мелким шрифтом вписаны в партитуру. Кульминацией становится предпоследний, восьмой эпизод («Танцевальная песнь»). Антиподом его выступает эпизод 6(«О науке»). Ницшеанское отрицание науки, сковывающей человеческий дух, Штраус поддержал с помощью абстрактно-заумной и в то же время иронично-замысловатой (на грани какофонии) фуги. Похожие эпизоды есть в «Тиле» и «Дон Кихоте». Исключительная особенность фуги из «Заратустры» состоит в том, что тема включает все 12 звуков хроматической гаммы (шаг в направлении додекафонии Шенберга, от которого впоследствии Штраус подчеркнуто дистанцировался).
Избавление от вреда науки и прочих интеллектуально-нравственных пут и предрассудков происходит в разделе «Выздоравливающий». Особенно впечатляет его завершение — могучий смех Заратустры, где мастер и знаток оркестра Штраус смело смешивает тембры, заставляя инструменты переливаться и сверкать в пассажах и трелях.
Кульминационная «Танцевальная песнь» непосредственно выливается из этого сверкающего звукового пиршества. Танцевальная музыка всегда удавалась Штраусу. Особенно хороши вальсы (фамилия обязывает!), рассыпанные по разным произведениям. Вальсы у него обычно жизнерадостные до бравурности, часто подкрашенные иронией. Вот и в «Заратустре» эпизод, воплощающий невиданную полноту и восторг мировосприятия сверхчеловеческого героя, обернулся бравурно-жизнерадостным венским вальсом. В этой музыке нет ничего сверхчеловеческого, без чего немыслим Заратустра.
В начале поэмы («О радостях и страстях», эпизод 4) уже звучала вполне привычная, романтическая музыка. Там ее можно было принять за воплощение чувств, от которых Заратустра призывал избавиться. Но и после «Танцевальной песни», увенчивающей развитие поэмы, на ум приходит название более раннего произведения Ницше: «Человеческое, слишком человеческое». А если вспомнить, что с помощью бравурного вальса в «Кавалере розы» Штраус развенчивает пошлость и сладострастие напыщенного карикатурно-комического героя (барон фон Окс), ситуация становится и вовсе двусмысленной.
«Сверхчеловек» или сострадание?
В финале поэмы Штраус далеко отходит от ницшеанской философии («Ночная песнь странника»; напомним к слову, что в пятом эпизоде он воспользовался еще одним «песенным» названием из книги Ницше — «Погребальная песнь»). Восторженный пыл предыдущих эпизодов угасает. Нерешительная, неустойчивая политональная концовка — как она связана с могучим духом отвергающего сострадание Заратустры? Может быть, в сознании композитора возник образ еще живого, но давно впавшего в слабоумие Ницше (он умер через 4 года после премьеры поэмы Штрауса, в конце жизни совсем потеряв связь с миром). А может быть, чуткое сердце музыканта угадало даже в самой бунтарской (но незаконченной!) книге философа глубоко скрытое человеческое сомнение и крупицу столь им презираемого, но до конца не изгнанного страдания?
В конце XIX столетия многие представители немецкой интеллигенции интересовались философией Фридриха Ницше. Не обошло стороной это увлечение и Рихарда Штрауса. Композитора, как и многих современников, привлекала идея «сверхчеловека», вознесшегося над «толпой» и стоящего «по ту сторону добра и зла». Таким человеком, по мысли Ницше, является странствующий философ, взявший себе имя в честь древнеперсидского пророка Заратустры – герой книги «Так говорил Заратустра». В этой книге Ницше изложил одну из центральных идей своей философии – представление о человеке как о «канате над бездной», натянутом между «животным и сверхчеловеком». Отвергая идею прогресса, владеющую европейскими умами со времен эпохи Просвещения, Ницше противопоставляет ей иную идею – цикличности, вечного возвращения: вечно возвращается все – даже самое неприятное и тяжелое. «Сверхчеловек» осознает эту цикличность бытия и принимает спокойно и с готовностью – и в этом плане «сверхчеловек» отличается от обычного человека в такой же степени, в какой обычный человек отличается от обезьяны («Если бы существовали боги, как удержался бы я, чтобы не быть богом. Следовательно, нет богов», – говорит философ). Ницшеанский герой отвергает и любовь, и религию, и науку, чтобы удалиться в мир надзвездный. Таков смысл произведения, которое Рихард Штраус взял за основу симфонической поэмы, созданной в 1896 г.
Создание подобного сочинения было поистине новаторским решением. Хотя Ницше и придал своим размышлениям форму романа, все-таки в первую очередь «Так говорил Заратустра» – это философский трактат, а не художественное произведение. Поэма Штрауса стала первым в истории музыки случаем, когда основой музыкального произведения стал философский труд. Впрочем, в 1883 г. Ницше высказал примечательную мысль относительно своего произведения: «К какой, собственно говоря, категории относится этот «Заратустра»? Я думаю, что, пожалуй, к симфониям», Таким образом, даже сам автор литературного первоисточника усматривал в своем творении некую связь с музыкальными категориями. Правда, Штраус избирает для воплощения образов трактата жанр симфонической поэмы, а не симфонии, но форма ее сочетает в себе одночастность и цикличность.
Симфоническая поэма «Так говорил Заратустра» состоит из девяти частей, каждая из них имеет заглавие соответственно одной из глав трактата Ницше («О потусторонних мирах», «О великой тоске» и другие), однако исполняются они без перерыва, при этом в целом произведение имеет сонатную форму. Такое диалектическое единство цикличности и сонатности было присуще жанру симфонической поэмы всегда – со времен Ференца Листа. Но в произведении Штрауса можно усмотреть и другое единство и борьбу противоположностей – новаторство и следование традициям. Проявлением новаторства было использование философского трактата в качестве литературного первоисточника для симфонического сочинения, но сам способ его музыкального воплощения оказывается продолжением традиций романтизма. Основу драматургии поэмы составляет сопоставление двух образов: с одной стороны – человек, мятущийся и одинокий, с другой – окружающий его мир. Такие образные контрасты вполне типичны для романтизма, но в данном случае речь идет не о «мире филистеров», враждебном герою, а о природе – могучей и загадочной. Воплощение столь титанических образов требовало соответствующих средств – наряду с большим симфоническим оркестром композитор использует орган.
С образом человека и его страстей в симфонической поэме связываются две одноименные тональности – си минор и си мажор. Им противопоставляется до мажор, олицетворяющий мир природы. Открывает поэму величественная тема восходящего солнца – мощные органные аккорды, тембр медных духовых, участие литавр придают ей особую грандиозность. В основе ее лежит устремленная вверх интонация, состоящая из консонирующих, но самых «бесстрастных» интервалов – октавы и квинты, ведь природе не могут быть присущи человеческие страсти. Они воплощаются в последующих темах, где присутствуют и драматические «взлеты», и чувственные интонации, и стилизация под молитвенное пение (все то, что предстоит преодолеть герою на своем духовном пути). Музыкальный материал экспозиции вырастает из очень небольшого количества кратких мотивов-формул (в этом можно усмотреть продолжение традиций Вагнера, опиравшегося в своих произведениях на систему лейтмотивов). Музыкальная ткань поэмы многослойна и сложна, в ней причудливо переплетаются контрапунктические голоса. Особенно сложным выглядит один из эпизодов разработки, имеющий форму фуги, но с чертами скерциозности. Здесь, в переплетении мотивов человека и природы, используются все двенадцать тонов хроматического звукоряда (в этом можно усмотреть предвестие додекафонии). Кульминация приходится на один из разделов репризы – неистовый «танец», знаменующий собой освобождение от всего земного.
Симфоническая поэма «Так говорил Заратустра» впервые прозвучала в 1896 г. во Франкфурте-на-Майне. Поэму нельзя считать «музыкальным пересказом» книги Ницше – это свободная фантазия на тему философского трактата, обладающая самостоятельной ценностью.
В конце XIX столетия многие представители немецкой интеллигенции интересовались философией Фридриха Ницше. Не обошло стороной это увлечение и Рихарда Штрауса. Композитора, как и многих современников, привлекала идея «сверхчеловека», вознесшегося над «толпой» и стоящего «по ту сторону добра и зла». Таким человеком, по мысли Ницше, является странствующий философ, взявший себе имя в честь древнеперсидского пророка Заратустры – герой книги «Так говорил Заратустра». В этой книге Ницше изложил одну из центральных идей своей философии – представление о человеке как о «канате над бездной», натянутом между «животным и сверхчеловеком». Отвергая идею прогресса, владеющую европейскими умами со времен эпохи Просвещения, Ницше противопоставляет ей иную идею – цикличности, вечного возвращения: вечно возвращается все – даже самое неприятное и тяжелое. «Сверхчеловек» осознает эту цикличность бытия и принимает спокойно и с готовностью – и в этом плане «сверхчеловек» отличается от обычного человека в такой же степени, в какой обычный человек отличается от обезьяны («Если бы существовали боги, как удержался бы я, чтобы не быть богом. Следовательно, нет богов», – говорит философ). Ницшеанский герой отвергает и любовь, и религию, и науку, чтобы удалиться в мир надзвездный. Таков смысл произведения, которое Рихард Штраус взял за основу симфонической поэмы, созданной в 1896 г.